– Правда? – уточнила Данка.
Яр кивнул.
– Это он лавину расшевелил, – почему-то девушке показалось, что Заур об этом должен знать.
– Как?
– Цепанул коконом на седловине – низко вышел. Все с вопросами? – скривился Яромир. – Так берете или нет?
Заур как-то недобро улыбнулся:
– Конечно, берем. На склоне лишних рук не бывает.
И, махнув следовать за ним, побежал вниз к «бумерангу».
Вихрелет сел на Ушбинском плато – левее самих пиков. Спасатели уже разбили лагерь, к Зауру сразу подбежал кто-то из отряда, включил и растянул в человеческий рост проекцию горы, начал пальцем указывать места последних регистраций пропавшей группы.
– Что французы? – перебил его командир.
Яромир презрительно фыркнул. В глазах Данки промелькнуло согласие с ним, но девчонка промолчала. Заур ухом не повел.
– А что французы? Марсельезу поют и видео в реальном времени выкладывают в открытый доступ. У них приключение.
– Мёй хоцхэнх… фиг с ними. Подождут, значит. Пусть веселятся. Как здесь?
– Плохо. Одна группа тут на плато, уже собрали, их краем зацепило. Переломы. Вторая на стене была. Никто не отзывается.
– А почему они без коконов? – вклинился Яр. – Вы куда смотрели?
– Заткни своего сверхчеловека, – обратился Заур к Данке.
Это Яра задело. Тех, кто пренебрегает безопасностью, он не понимал. Самоубийцы. Еще больше он не понимал тех, кто пренебрегает тем, что кто-то пренебрегает собственной безопасностью. Убийцы.
– Заткни… а то что?
Но Заур уже отдавал распоряжения, прикидывал, где на склоне организовывать высадки поисковиков. Так как никого больше Яр не знал, то высказался по этому поводу Данке.
– Вы не поймете, – отмахнулась девчонка, норовя затесаться в одну из команд.
– Ты куда это? – поймал ее за плечо Заур.
Если бы этого не сделал спасатель, это сделал бы сам Яромир.
– Туда, – попыталась вывернуться Данка.
– Нет.
– Да.
– Ты… – Заур, похоже, искал повод запретить, а вот Яр бы на его месте не церемонился, – почему раньше, чем планировала, со стены спустилась?
Девчонка замялась:
– Палец поранила.
– Вот! Теперь думаешь на одной руке идти? И тоже без кокона, наверное? На нестабильный склон?
Данка повесила нос. Поделом.
– Оставайся – тут тоже есть чем заняться. – Заур похлопал девчонку по руке. – И своему найди дело какое-нибудь.
– Он – не мой! – насупилась Данка.
Оба «бумеранга» спасов поднялись с плато и начали, как колибри возле цветков Ирий-сада, зависать напротив участков стены, потом и вовсе скрылись из виду. Яромир подошел к Данке. Она помогала медику с одним из пострадавших – распухшая ступня, вывернутая под неестественным углом, кровь, раны с торчащими щепками кости. Смотреть на это было неприятно, даже противно. А девчонка управлялась ловко, не брезгуя пачкать руки, видно – имела опыт.
Понятно, откуда шрамы и у нее самой.
– Тоже без страховки ходишь?
– Ну, – не стала отрицать Данка.
– И падала?
Яр вдруг испытал странное щемящее чувство – какую-то трепетную жалость, – вдруг захотелось обнять эту суицидную дурочку, увести подальше от жестоких гор. Ей же на благо.
– Падала. Ломалась. Штрафы платила. Лечение за свой счет – все как положено. Какие претензии? – Данка отодвинула запястьем челку со лба, посмотрела вызывающе.
– Бред, – вздохнул он. – Вы сумасшедшие.
– Свободные. По-настоящему. Это у вас там, – кивнула девчонка на север, – все понарошку. Полез, упал, перезарядил кокон, снова полез. Как в виртуальной цацке. Вы разучились ценить жизнь.
Что ты знаешь о жизни, девочка? Сколько тебе лет? Двадцать – двадцать пять? Это у самого Яра трудно определить возраст – ограничение кислорода, в числе прочего, замедляет старение. Нет, дорогая, жизнь – это святое, в двадцать лет этого не понять.
Будь иначе – не было бы в регионе станции Ирия. Пускай бы резали друг другу глотки, сидели по башням, как тысячу лет назад. Носа боялись высунуть – как этот Вадим, про которого разглагольствовал зарвавшийся спас. Надо будет, кстати, поинтересоваться в архивах – что за человек. Из Ирия никто не уходит по своей воле.
Странный способ оценить жизнь – угробив ее под лавиной.
Бледный стонущий альпинист с распотрошенной голенью, на взгляд Яромира, наглядным образом демонстрировал его правоту:
– Вот цена всего вашего сумасбродства!
– Нет, это как раз результат вашего! – выпалила девчонка, обвинительно ткнув перебинтованным пальцем.
– Откуда я мог знать, что вы тут – клуб самоубийц? – огрызнулся Яр.
Данка замерла напротив, задрав подбородок и стискивая кулаки.
– Увела бы, в самом деле, ты его отсюда, – вдруг отозвался медик, все еще занятый раненым. – В той группе ведущим был Боча…
На лице девчонки мелькнула растерянность, быстро сменившаяся упрямством:
– А этого сюда никто и не звал. Сам приперся!
Что-то они имели в виду, но что – вспылившего Яра не интересовало. Он отошел на край плато, почти к ледопаду. Вид открывался почти как со станции, только Ирий был зеленым, цветущим садом любви и жизни. Наверное, его можно было бы увидеть отсюда, если бы не заслоняла громада Эльбруса на горизонте. Дом-Ирий. Здесь же, вокруг, раскинулось другое, суровое царство. Чем-то тоже привлекательное.
И время тут текло по-своему, почти как в единении, только не с женщиной, а с природой – странное чувство. Наверное, это глупо, когда смотришь на покрытые льдом вершины, а у тебя чуть ли не встает? Яр бы рассмеялся такой мысли, но даже смех казался здесь неуместным.
Абсолютно бесшумно из-за склона вынырнул вихрелет – в горах и звуки распространяются совсем не так, как внизу или вверху, на небе. «Бумеранг» прошел над Яром вызывающе низко, наэлектризовав волосы, и приземлился возле лагеря спасов. Все-таки пилот отчаянно нарывается – Яромир поднялся с места и тоже двинул к палаткам.
Однако злость испарилась, когда Яр рассмотрел груз, доставленный Зауром. В общем-то, не сразу стало понятно, что это человеческие тела – какие-то рваные тряпки, ошметки веревок, обувь. И только по количеству ботинок в этой окровавленной груде можно было предположить, что погибших – трое. Пытаться выяснять отношения с мрачным, как туча, Зауром расхотелось. Но тот сам смотрел исподлобья, буравил взглядом, а когда закончили с выгрузкой, предложил-приказал:
– Полетели, небесный, поможешь французов выкапывать.
Яромир, пожав плечами, уже было полез в «бумеранг» – внутри все было липким, видимо, из-за крови.
– Не надо, – вдруг попросила Данка.
– Не надо? – зло переспросил спас. – Посмотри на него. Они там хватанут галлюцинаций в разреженном воздухе и мнят себя богами.
– Пожалуйста, – повторила девчонка.
Но осаживать Заур не собирался. Яромир расслабил руки, позволив им повиснуть плетьми вдоль тела.
– Что, думаешь, трахаешься в своем Ирии, а внизу народы хором кончают в такт? Проблемный регион благодатью осеняете? Тошнит здесь от вашего балдежа, не поверишь! Хряк безмозглый, и сучки у вас там такие же.
Этого стерпеть Яр не мог – ударил хлестко, резко выбросив руку вперед. Заур этого ждал, легко увернулся и попытался по-самбистски провести захват. Но Яромир уже танцевал.
Плавное движение, удар в корпус, присяд, подсечка. Противник летит в снег, ловя ртом воздух.
– Ансамбль песни и пляски, – сплюнул Заур и снова бросился на Яра.
Зря с таким пренебрежением. Боевой пляс на основе древних методик и современной биомеханики. Красиво и безотказно: ритуальная борьба за женщину на Ирии – элемент управления неизбежной агрессивностью. Психологи так считают. А Яру просто всегда нравилось плясать. И шрамов на его теле тоже немало.
Заур не успевает нигде, ладони и ступни Яра сами находят уязвимые места, и спас падает, упрямо поднимается, снова падет, но снова поднимается, плюясь уже кровью.
Яр повысил интенсивность, еще немного, и его удары бы начали реально калечить – и спас, похоже, сломился. Заур замер, скорчившись на снегу, подобрав под себя руки-ноги и тяжело дыша.