— Что ты. Я согласен, но, если это подтвердит Бог…. Всё решается в храме, — торопливо проговорил он мне.
«Пусть только не согласится,»— обдумывала эту информацию.
— Мы пойдём сейчас? — с опаской спросил он.
— Если хочешь. Мне вернуться домой надо. Вечером козу обязательно подоить не мешало бы, — улыбнулась я и тут же почувствовала крепкие объятия.
Он уткнулся в волосы, боясь спугнуть меня.
Мы стояли в храме. Себастьян надел кольцо на палец. Жрец, взглянув на него, произнёс:
— Вия Хельга, берете ли вы вира Себастьяна Фейрир в консорты?
— Я, Хельга Кидман, беру Себастьяна Фейрир в мужья, — твёрдым голосом ответила на его вопрос.
— Это невозможно! Его вы можете взять только в консорты, — возмутился жрец.
— Фирон, — громко прокричала в зал.— Я, ХЕЛЬГА КИДМАН, БЕРУ СЕБАСТЬЯНА ФЕЙРИР В МУЖЬЯ.
' И только посмей не принять мой выбор! Ты сам привёл меня в этот мир. Поэтому прими моё желание. А то я найду способ до тебя добраться. Хаос тебя побери,' — тихо прошипела я.
«А угрожать не надо»,— услышала в голове.
И тут появились две ленты, которые обвили наши руки. Одна потянулась к моей руке, и на ней появился браслет с одним цветком, а затем она поползла вверх, проявляя рисунок лианы. Почувствовала, что рисунок обвил всю руку.
У Себастьяна тоже виднелась такая же лиана от второй ленты, но его рисунок был виден даже на шее.
— Истинные! — прошептал жрец, ещё не веря своим глазам. «Спасибо,»— поблагодарила Фирона.
Себастьян стоял некоторое мгновение в изумлении, а затем обнял и поцеловал жарким поцелуем.
Мы шли по улице, и моя рука лежала на согнутой руке Себастьяна. Своей второй рукой он накрыл её. Его лицо улыбалось и излучало счастье.
На нас оглядывались. Кто с улыбкой, а кто с недоумением.
Только вскоре разговоры и взгляды стали более внимательными, когда многие увидели рисунок у Себастьяна.
Истинных пар уже давно не было в этом мире и люди были изумлены таким явлением.
В этот день он проводил меня домой, хотелось мне затемно добраться до дома. Крепко поцеловав меня, он посадил меня на ямура.
Пообещав ему быстро управиться с делами, двинулась к себе домой.
Он приедет за мной через день, чтобы отвезти в свой дом. А пока я ехала собирать свои вещи.
— Ну что, родные, поедем на новое место? Вот не спросила Себастьяна, как же там насчет пастбища? Моей живности нужна трава. Продавать друзей не буду, — разговаривала я с ними, собираясь в новый дом.
Всё сложила в свою волшебную сумку, на продукты наложила стазис. Подумала, что неплохо будет сюда приезжать за ягодами и грибами, да и порыбачить и отдохнуть на природе.
Будет фазендой. Так что уложила все остающиеся вещи в сундуки.
Себастьян приехал на ямуре, который одолжил на время. Для животных он уже нашёл место под пастбище.
Уговорить меня продать их у него не получилось. ' Друзей не продают,'— был мой ответ.
Небольшой гурьбой мы двинулись в путь. Было немного грустно уезжать, но я понимала, что семья должна быть вместе.
— Себастьян, ты не против, если мы будем приезжать в этот дом? Здесь ягод и грибов много, и рыбка водится,— спросила его.
— Нет, не против. Если хочешь, будем приезжать,— он поглядел на меня и улыбнулся.
Дом у него был двухэтажный, большой двор, за домом огород.
Территорию для живности он нашёл у соседа. И мы заняли его огород, которым тот не пользовался.
И, самое главное, в доме была канализация и водопровод. На первом этаже была столовая, кухня, кладовая с подполом, ванная комната с ванной из металла.
На втором этаже — комнаты. Когда–то в этом доме жили его родители. Только отец рано погиб, а мама умерла почти следом.
Он был в то время маленьким, и воспитывала его бабушка, которой уже нет.
В комнате ванны не было, но был душ, — это тоже радовало. Наконец я не буду таскать воду вёдрами.
Моя спальня была напротив его. В комнате — кровать, комод и шифоньер, небольшой трельяж с зеркалом, в котором имеются несколько выдвижных ящичков.
Мне понравилась комната. Пока я разбирала вещи, Себастьян приготовил ужин.
— Вкусно,— похвалила я его за приготовленный ужин.
— Ты тоже хорошо готовишь,— проговорил он, внимательно поглядывая на меня.
Я не знала как вести себя с ним. Вроде муж, но поползновений с его стороны не было.
«Что ж, милый, твой ход. Пока открываться не буду, боюсь твоей реакции на мою маленькую тайну. Нужно немного привыкнуть друг к другу. »
Мыть посуду он решил сам, отослав меня отдыхать после нежного поцелуя.
Я лежала на кровати, вспоминая первые встречи с ним. И тогда я ясно поняла, что он мне сразу понравился, только меня сдерживал мой менталитет. А теперь придётся привыкать к другому.
С его слов, оборотни, а он им является, живут пятьсот лет. Начинают стареть после четырехсот лет, и смотрит он сейчас на меня с его точки понятия. Посмотрим, что будет дальше. Долго он будет бегать от истинной пары.
«Ох, и злая ты, Оленька. Нравится же он тебе, и ты ему нравишься. Что тянуть…. Нет, подожду, он должен принять меня. Истинность для него тоже была сюрпризом. И мне надо привыкнуть. Нравиться — одно, но я его мало знаю…. Опять заморочки с моего мира. Твои парни не слишком стеснялись, сразу залезли в постель. Да… у них совсем другие понятия, —» с такими мыслями я уснула и не почувствовала, как Себастьян присел около моей постели и смотрел некоторое время на меня.
Тяжело вздохнув, он ушёл спать, надеясь, что всё встанет на свои места.
Утром он позавтракал и ушёл в лавку, а я занялась домашними делами. Подоив козу, сделала сыр, приготовила пельмени и суп.
«Я не спросила его, придёт на обед или нет? »— размышляла, иногда поглядывая в окошко. Завидев его, входящего во двор, очень обрадовалась.
— Умывайся, кормить буду,— приветливо улыбаясь, стала накрывать на стол.
— Проголодался, как волк,— рассмеялся он.
— Как дела?
— Всё в порядке.
Мы оба чувствовали какую–то недоговорённость между нами.
И, самое главное, мы её знали, но я поняла, что он не сделает первый шаг. Слишком дорожит моим присутствием и боится его потерять.
Он только иногда обнимал меня и нежно целовал. Он держал себя в рамках и большего себе не позволял.
Однажды ночью, когда он ушёл в свою комнату, я решилась. Накинув халат, зашла в его комнату. Он стоял у окна и глядел на тёмное небо.
Услышав шум, обернулся. Медленно я подошла к нему и прижалась. Он нежно меня обнял.
Постояв некоторое время, он поднял меня и посадил на кровать, медленно стал снимать халат. Сняв бретельку ночной сорочки, он стал мягко целовать шею, затем, обхватив голову руками, он прильнул к губам.
Его ласки и поцелуи были осторожными, лёгкими, и было ощущение от какого–то чувства недозволенности. Он боялся и не верил тому, что сейчас происходило между нами.
И только мой стон сорвал его с этого тихого и нежного касания. Поцелуи стали настойчивые и жадные. Он пил моё дыхание, заставляя сильнее вжиматься в его тело.
Зарывшись в его волосы, я не отпускала его, целуя так же жадно, как он.
Он вошёл в меня быстро и напористо, просто почувствовав, что у нас не было больше сил на любовную прелюдию.
Мы оба жаждали наслаждения и удовольствия. Рык и стон прозвучали одновременно с взрывом внутри, и разлилась теплота, дарящая наслаждение и удовольствие каждой клеточке моего тела.
Остальное время ночи мы неторопливо дарили нежность и любовь друг другу.
Утром почувствовала лёгкое поглаживание. Это Себастьян рукой гладил моё лицо. На меня смотрели изумлённые и восхищённые глаза.
— Хельга… как… невероятно,— и уже нежные поцелуи накрыли меня. Поцелуи были торопливые и жадные, будто он боялся, что мой образ исчезнет с минуты на минуту.
И его губы накрыли мои, выпивая меня и наполняя нестерпимым желанием испытать блаженство вместе с ним.