Отдышавшись от головокружительного наслаждения, мне пришлось поведать мою историю с самого начала.
Он слушал внимательно и в конце моей истории подытожил:
— Выходит, у тебя три пары, которые где–то ещё бродят, но могут появиться…. А пока ты только моя, и я буду наслаждаться тобой один. Пусть они подольше побродят, никогда не видел таких дурачков, которые отказывались бы от своих пар. И выходит, на людях тебе придётся ходить под иллюзией. Жаль, я бы хотел, чтобы все видели, какая у меня красивая жена. Одни тёмные глаза чего стоят, как тёмная вода в море. Так и хочется окунуться в них! А губы— чувственные и сладкие. Дай мне их попробовать ещё раз….
И я утонула в его нежном поцелуе.
Потихоньку привыкала жить в городе, за это время жизни в уединённом доме отвыкла от городского шума. Громкие голоса соседей, шум повозок и крики возниц доносились до моего слуха.
Себастьян работал в своей лавке, я занималась домом. Было легче справляться с домашними делами, когда на подхвате мужские руки.
Пока было лето, мы ездили за ягодами и грибами. А рыбалка доставляла нам большое удовольствие.
«Моя запасливая хозяйка»,— меня так часто называл Себастьян, когда я с удовольствием заготавливала запасы на зиму. Мой мир вертелся вокруг моего мужа, который отвечал мне своей любовью.
— Милый, а как ты относишься к детям?— спросила его, когда мы в один из таких солнечных дней сидели у реки после удачной рыбалки.
Река несла свои воды, омывая небольшие камешки. Лес шумел листвой, с которыми играл ветер, птицы весело щебетали, перескакивая с ветки на ветку. Ярко светило солнце, и по небу плыли перистые облака.
— Я бы очень хотел понянчить своих детей, — ответил он, прижимая меня к себе. Его голос был наполнен тоской, он знал, что дети рождались очень редко. Это была боль несбыточных надежд.
— А сколько у вас женщины ходят беременными?
— Девять месяцев. А почему ты спрашиваешь? — он повернул меня к себе и заглянул в глаза. Увидев ответ, он судорожно вздохнул.
— Милая, скажи, что это правда….
— Правда, весной ты будешь папой,— зарылась руками в его волосы.
— Милая… любимая… единственная…— мягкими невесомыми поцелуями он покрывал моё лицо.
Мы долго сидели на берегу реки, крепко обнявшись. В его объятиях чувствовалось спокойствие и защищённость.
Беременность проходила без осложнений. Себастьян очень внимательно следил за всеми изменениями моего настроения. Всегда старался опередить мои пожелания. Я только удивлялась такой его способности.
Весной родилась моя девочка. С самого начала я знала о ней, но не говорила ему о поле ребенка. Он иногда подбирал имена то для девочек, то для мальчиков.
Но самое главное для него было, что у него будет ребёнок, и не важно, какого пола.
Назвали её в честь бабушки Себастьяна — Веста, которая практически вырастила его.
Он ходил гордый и счастливый. Городок небольшой, и здесь все друг друга знали, поэтому рождение девочки восприняли как чудо. Тем более, что никто не думал, что старушка может родить ребёнка. Все его поздравляли и нанесли кучу подарков.
И первый выход в город с дочкой произвёл ажиотаж вокруг нас. Каждый встречающий хотел обязательно посмотреть на Весту.
Маленькая дочка вертела головой и не понимала, из–за чего так вдруг стало шумно.
Прошёл год нашей совместной жизни. В домашней обстановке мы тихо отпраздновали годовщину.
Веста подрастала, и я заметила, что месяцев в восемь у неё стала проявляться магия огня. При хлопаньи в ладошки с рук взлетали маленькие искры, которые вызывали у неё смех, а у нас— тревогу.
Как с этим справляться в таком детском возрасте мы не знали. По сути, магии в этом мире нет, а мы с ней единственные в своём роде.
Если, конечно, не считать жрецов. И мы не знали, что будет с нами, узнай они о нас. Поэтому старались на людях показываться реже.
И как–то ночью я услышала зов хорхов. Проснувшись с бьющимся сердцем, поняла, что настало моё время отдавать долги. Я крепче прижалась к Себастьяну, пытаясь убрать страх из груди.
— Ты чего испугалась? — обнимая меня, спросил он в полусне.
— Спи. Всё хорошо,— прижавшись к нему, постаралась уснуть. Но сон не шёл, только нерадостные мысли мелькали в голове.
«Значит, время пришло. Они столько лет молчали. Отказаться не могу. И даже не знаю, что они попросят взамен наших жизней.»
Несколько дней ходила в расстроенных чувствах. Мне хотелось рассказать всё Себастьяну, но знала, что он всё сделает, чтобы не отпустить меня.
И чем всё это закончится? Они сами могут прийти и тогда…. Я должна спасти их, пусть я погибну, но мои любимые будут в безопасности. И, отправив их гулять, я написала письмо и пошла к лесу. Там меня уже ждал хорх.
Себастьян.
Последнее время я замечал изменение в настроении Хельги. Она то хмурилась, то улыбалась. Но я чувствовал какую–то тревогу и страх в её глазах. На мои вопросы она нежно меня целовала и говорила, что всё хорошо.
В это утро мы с Вестой пошли погулять, Хельга сказала, что займётся домашними делами. Пока гуляли, меня не отпускала какая–то тревога. Прервав прогулку, мы вернулись домой.
— Хельга, милая,— позвал я.
Но дом ответил мне тишиной. Поставив Весту на пол, я быстро просмотрел все комнаты. Хельги не было, только на столе увидел письмо.
«Мой любимый! Прости, что ничего не рассказала раньше. Я тебе рассказывала, что по пути через проклятый лес нас отпустили хорхи. За это они попросили выполнить их просьбу. Сразу они её не озвучили, сказали, что я ещё не готова. Эти годы они не напоминали о себе. Но сейчас они просят отдать долг. А долги надо отдавать. Я не знаю, в чем заключается их просьба. Но надеюсь, что это мне по силам и я вернусь. Если же нет… у тебя останется моя частичка, наша дочка. Ради Бога прошу, сбереги её и вырасти хорошим человеком. Отдай ей всю нашу любовь…. Прости….Люблю тебя. Твоя навсегда.»
Я взревел от ярости. Почему… почему… она не открылась?…
Боялась хорхов, что они причинят нам вред?…
И сейчас, за все их жизни она ушла туда, откуда может не вернуться! За всех! А им наплевать на неё, за эти годы ни один не пришёл, не узнал, как она живёт и вообще, жива ли она. Почему она? Это несправедливо!
Я сел на стул, обхватив голову руками, меня терзала злость и страх потерять свою любимую.
— Папа,— прозвучал голос Весты. Он вывел меня из оцепенения. Рядом со мной стояла моя дочь и испуганными глазами смотрела на меня.
— Всё хорошо, дочка, всё будет хорошо,— обнимая её, шептал в волосы. Одинокая слеза скатилась из моих глаз.
Пригласив соседку присмотреть за Вестой, сев на ямура, я направился в наш домик. Она даже не взяла его: значит, они были рядом и они забрали её.
Я ехал на ямуре, но моё желание двигаться быстрее не позволяло медленное его движение. Они вообще медлительные животные, каких поискать.
Во мне росло нетерпение, тёплая волна заполнила меня, и я себя осознал, что стою на земле лапами. Ямур тихо стоял и смотрел равнодушно на волка в которого я обернулся. Я припустился в сторону проклятого леса. Даже счастье от оборота не успокоило мой страх за Хельгу.
Подбежав к домику, увидел, что она сюда не заходила. Подбежав к лесу, пытался войти, но барьер не пустил.
Вой горечи и ярости раздался в пространстве, который перешёл в протяжный и жалобный, как стон.
Хельга(Ольга)
Написав письмо, которое к концу было мокрое от слёз, взглянув на дом ещё раз, решительно направилась к лесу. Там меня уже ждал хорх. Сев на него, мы двинулись в путь.
И здесь я увидела их магию. Они не двигались, как обычные животные, они шли, разрывая пространство. По разноцветному туннелю, который играл всеми расцветками, и мы двигались очень быстро.
Свет закручивался в маленькие вихри по сторонам, сквозь которые виднелись деревья и кустарники. Они казались мне фоном этого туннеля. Дорога нас привела к алтарю.