Подхватив на руки, Нортон осторожно положил невесту на покрывало, и наклонился над нею. Прочертив дорожку из поцелуев вдоль шеи, спустившись к груди, единственным препятствием к которой была легкая шелковая сорочка, мужчина лизнул языком сосок через ткань. Девушка вздрогнула от острого удовольствия, которое пронзило ее насквозь, что подтолкнуло Блэйкстоуна к дальнейшим действиям. Он втянул ее розовый бутон вместе с шелком и начал посасывать. Лизабет застонала, забывшись. Она не успела понять, как ее грудь оказалась неожиданно оголена. Его губы были страстными и неистовыми, сминая и втягивая в водоворот сладостных и запретных удовольствий, а руки спешно освобождали податливую невесту от оставшегося вороха одежды.
Лизабет не переживала, что в спальню может войти Люси, так как та была отослана на кухню для выполнения поручений повара на ближайший час. Следует отметить, что девушку в данный момент вообще не волновало соблюдение правил приличия, даже если бы горничная была где-то рядом. Она отдавалась Нортону всецело, не думаю ни о чем и ни о ком.
Горячие мужские губы прошлись по животу, языком был обведен пупок, затем его дыхание коснулось темных завитков. Герцог приподнялся над девушкой, и сдавленно произнес:
— Лизабет, любовь моя, если вы сейчас меня не остановите, боюсь вам придется познакомиться со всей страстью, которая пылает во мне… мне остановиться?
Его голос был и молящим, и взволнованным, и даже несколько напуганным, что сейчас услышит отказ, но чтобы в данный момент не произнесла девушка, он готов был подчиниться, не смотря на то, что его чресла вот-вот взорвутся, если не от удовольствие, то от боли.
Прикосновения любимого опаляли ее, словно искры бенгальского огня, и были приятны, слишком приятны! Поняв смысл произнесенных им слов, Лизабет почувствовала, как дыхание замерло в груди, а сердце поднималось, пока каждый его удар не стал отдаваться в горле. Она смотрела в его глаза, видя вечность в бездонных глубинах, вечность, которую он хотел разделить с ней.
Будь моей, Лизабет!
Он стоял, глядя на нее, окруженный отблесками заката, как будто сам излучал свет, маня ее теплом своего тела. В его глазах мерцали огоньки желания, того же желания, которое разгоралось внутри нее.
— Лизабет, — прошептал он. — Поделись со мной своим теплом.
Никто никогда не смотрел на нее так, как он, как будто она была самой яркой звездой, сияющей на небе! Девушка колебалась пару секунд, но, видя какие страдания испытывает любимый человек и, желая испытать в полной мере то, что должна испытывать жена, находясь в объятиях мужа, она прикоснулась к пуговицам на его брюках.
— Если вы не завершите то, что начали, сэр, — сбивчиво проговорила Лизабет, — я откажусь выходить за вас!
Последние бастионы, выстроенные мужчиной перед самим собой и своей страстью, были уничтожены, и теперь вряд ли Лизабет смогла бы его остановить, даже если бы захотела.
***
Улыбаясь, Лизабет приподнялась. Оперевшись о мускулистую грудь Нортона, вздохнула обижено и спросила:
— Я, конечно, понимаю, что ничего не знаю об интимных тонкостях… .но, дорогой мой Нортон, не должна ли была и я испытать неземное удовольствие?
Мужчина приоткрыл один глаз, затем снова закрыл. Молодая женщина недовольно стукнула его по мощной груди.
— Ой, не бейте меня, виноват…, — простонал он блаженно. — Я исправлюсь, обещаю… сейчас отдышусь немного и, ох, как исправлюсь.
Лизабет сердито вскочила с постели, но тут же вынуждена была присесть. Ноги ее совсем не держали, и в теле появилась какая-то слабость. Оглянувшись, она увидела пятна крови на постели.
— Боже, что теперь подумает Люси! — воскликнула она и вдруг пара слезинок прочертили дорожки по ее лицу.
Нортон поднялся и прижал ее к себе, гладя по голове, плечам, спускаясь ниже, к пояснице и ягодицам.
— Любимая, не плачь, я право слово стану чувствовать себя чудовищем, соблазнившим прекрасную девственницу и съевшим ее после этого… Ну же, прекрати, или я подумаю, что ты сожалеешь.
Он придал голосу некоторую строгость, а сам снова начал целовать ее губы, распаляя и разжигая огонь в себе и в Лизабет. Вскоре молодая женщина была опрокинута навзничь и опытные ласки, которые дарили его руки, вызвали волну трепета. Чувствуя, что Лизабет вновь готова его принять, Нортон стал не спеша двигаться внутри нее. Медленные, проникновенно чувственные движения зажгли звезды в теле Лизабет. Сладостный полу-стон, полу-вскрик раздался в свете вечернего заката, который проник через открытые портьеры. Два обнаженных тела, сплетенных в едином экстазе, казалось, были одним целым, неразрывным существом.