— Я никогда не отпущу тебя и никому не отдам, — шептал мужской голос.
— Я никогда не предам тебя и не оттолкну, — вторил ему женский.
Музыка слов переплеталась с ритмом любви, заставляя два сердца биться в унисон.
Глава 31
Вечер в узком кругу прошел превосходно. Все были веселы и довольны, как это бывает только в теплой компании, с близкими по духу и крови людьми. После ужина мужчины на некоторое время удалились в кабинет выпить по рюмочке коньяка и обсудить предстоящие события, а дамы, в лице Лизабет и миссис Бигли, отправились укладывать расшалившуюся Виоллу. Ребенок никак не хотела укладываться на боковую, требуя, чтобы все приготовления к свадьбе непременно обсуждались с нею. Особенно девочку волновал вопрос выбора подвенечного платья.
Лизабет со смехом пообещала юной леди, что обязательно завтра обсудит этот вопрос с нею. Поцеловав ребенка в лобик и пожелав спокойной ночи, девушка оставила Виоллу с горничной Люси, которая тоже привязалась к ребенку и согласилась ночевать в ее комнате. Боясь покраснеть от такой небольшой лжи, Лизабет объяснила Люси, что та обязательно должна сегодня провести ночь с девочкой, дабы той не приснился кошмар. Лизабет втайне надеялась, что Нортон появится ночью у нее, и в тоже время боялась, что Люси узнает об этом. Юная горничная была иногда слишком болтлива и могла случайно сообщить другой прислуге о непристойном поведении госпожи.
Лизабет вернулась вместе с миссис Бигли в гостиную. Разместившись на элегантной софе в чисто английском стиле, смакуя мадеру, женщины стали вести спокойную беседу о необходимых приготовлениях к торжеству. Миледи высказала свое пожелание экономке, чтобы венчание прошло в менее торжественной обстановке. Та же охотно согласилась, понимая, что ситуация да и обстоятельства, связанные с разводом и отъездом бывшей герцогине, ныне миссис Виктории Уэйтингем, не располагают к пышной свадьбе.
О том, что у Виктории новая фамилия, дамы узнали от герцога, который похлопотал насчет того, чтобы его бывшая супруга смогла устроить свою жизнь заново в Северной Америке. Однако, возвращаться обратно в страну туманного Альбиона ей был категорически запрещено, вплоть до угрозы передачи ее властям как преступницы.
Беседа в чисто женском обществе продлилась недолго, так как вскоре появились мужчины. Они были слегка навеселе и шумны. Герцог удивительным образом преобразился, исчезла угрюмость и надменность. Он смеялся и шутил, был весел и жизнерадостен. Вильям хитро посматривал то на Нортона, то на Лизабет, словно, его забавляла вся эта ситуация или доставляла ему истинное удовольствие.
Только Лорд Уайдли был в состоянии засыпающего сурка. Дворецкому, явившемуся на вызов, тут же было велено сопроводить милорда в покои, выделенные гостю и устроить на ночлег лучшим образом. Затем и дамы откланялись, сославшись на усталость и позднее время. Выходя из гостиной, Лизабет спиной чувствовала взгляд Нортона. Обернувшись, она была немного разочарована, так как тот в свою очередь уже переключил внимание на брата и что-то тому доказывал.
Поднявшись к себе в апартаменты, Лизабет огорченно вздохнула, столкнувшись с проблемой самостоятельного раздевания. Одеть то ее одела Люси, затянув корсет на спине, а вот как теперь скинуть с себя шелковое платье кремового цвета и при этом умудриться всю эту процедуру провернуть при наличии стягивающего и ограничивающего в движениях корсета, она не представляла. Пройдясь по спальне, освещенной лишь светом от огня в камине, и подойдя к окну, отодвинула тяжелые портьеры. Она смотрела на ночное небо, на черную гладь моря, игнорируя скалы. Вот вдали мелькнул свет от маяка, озарив на короткое мгновение всю округу, прошелся по скалам и опустился на кромку берега. Быстро пробежавшись по косой линии береге, луч света снова вернулся к морю и удалился, а вскоре и погас.
Задернув штору, девушка прошла к креслу возле камина. Присев, взяла кочергу и поворошила тлеющие угли, по которым тут же побежал шустрый огонек, распаляясь. Задумавшись, она вздрогнула от ощущения чужого взгляда. Повернувшись к двери, она увидела герцога, который стоял в дверном проеме. Он смотрел на нее каким-то изголодавшимся, жадным взглядом.