— Да, недалеко мы продвинулись, — я скисла.
— Но время работает на нас. Близится срок, когда завещание вступит в силу. И тогда все станет на свои места, — хмурый взгляд Джонни остановился на мне. — Если должно что-то произойти, это произойдет сегодня, до того, как пробьет полночь. И ты в это время будешь в доме. Вот так, Мэвис.
— Ну уж нет! Лучше я одолжу тебе свое нижнее белье и юбку. Роль мадам Убхарт вакантна, и она — твоя!
— Чего ты боишься? Никогда не поверю, что мой компаньон — трусиха! Мы с тобой поймаем убийцу, будь спокойна!
— Я буду спокойна, но — здесь. Здесь моя шея будет в полной безопасности. И вообще я решила уйти из агентства Рио и основать свое собственное агентство, — сделала я заявление.
— Кончай дурить, Мэвис, — отмахнулся Джонни. — У меня тут созрел один план...
— Ну конечно, меня душат, а в это время появляется герой-спаситель. Ты. Такой план, миленький, не для меня. До свидания. Всего хорошего...
— Вспомни усыпальницу Рэндолфа Убхарта!
— Смотри: я закрыла глаза и заткнула уши.
— «Все преходяще — кроме меня». Ты помнишь этот девиз старика? Ты должна его помнить!
— Ну и что?
— Кто-то смазал замок, помнишь?
Я мотала головой.
— Скажи, а что ты будешь делать со своей плоской задницей?
— А? Что?
— Сейчас я разозлен до такой степени, что зажму тебя между колен и буду бить по заднице так, что она станет плоской, как доска. И что ты потом будешь с ней делать?
Я раскрыла глаза, перестала мотать головой и рассмеялась.
— О'кей. Излагай свой план.
Когда Джонни говорит со мной вот так — нарочито грубо, но по-отечески, я превращаюсь в милое домашнее существо, глядящее на своего повелителя преданными глазами. К сожалению, это бывает нечасто. Я говорю «к сожалению», потому что Джонни упорно не желает видеть во мне женщину, которая готова ради него отбросить все свои гордые феминистские замашки. Да, я могу признаться, что мечтаю о свадебных колоколах — для нас с Джонни. Но Джонни думает только о своем деле, о своем бизнесе, о своем агентстве. Компаньон Мэвис Зейдлиц интересует его лишь как партнер по бизнесу. И точка. Вот и сейчас Джонни ничего не заметил.
— Кто-то навестил Рэндолфа, и совсем недавно. Насколько я помню, когда наступит полночь, вы должны провести у могилы полчаса — так, как завещал старик.
— Полчаса у могилы! — дрожь пробежала по моему телу. — Каждый раз, когда я слышу имя Рэндолфа Убхарта, у меня появляется такое ощущение, что мне на голову садится летучая мышь. Я чувствую взмахи ее крыльев.
— Неужели ты такая чувствительная? Хм... Перейдем к моему плану, — Джонни не терпелось действовать. — Когда ты вернешься в особняк, сразу же скажешь, что тебе известен убийца. Это должны узнать все, но говорить ты будешь с каждым наедине. Дальше. Главная улика, скажешь им, находится в усыпальнице Рэндолфа, и за час до полуночи, то есть в одиннадцать часов, ты должна эту улику изъять.
— То, что ты, мой дорогой, предлагаешь, равносильно самоубийству. Уж лучше сразу перережь мне горло.
— Нет, резать я тебя не буду. Не хочу. И учти: убийца будет заинтригован твоим сообщением. Если накануне он был в усыпальнице, значит, мог «наследить». А это означает, что намеки на какую-то «улику» его насторожат. Он не заинтересован в том, чтобы ты нашла у гроба хоть пылинку, способную его погубить. Но если его не было в склепе, убийца все равно отправится туда следом за тобой. Я уверен в этом.
Солнечный день за окном померк для меня в один миг.
— И — ты предлагаешь мне этот ужас? Этот кошмар? — прошептала я. — Выйти в одиннадцать часов вечера из дома...
Подойти к склепу... И делать вид, что не слышу шагов убийцы за спиной... К тому же я еще должна идти медленно, чтобы он смог меня догнать... Так? А потом? Потом он будет душить Мэвис, а та — читать ему проповедь и убеждать сдаться на милость полиции?
— Дальше действовать будешь не ты, а я, — уверенно заявил Джонни.
— У вас что, мистер Рио, есть такое оружие, которое остановит убийцу? — фыркнула я. — Или вы видите в темноте? Или купили какой-нибудь потрясающий супермаузер, способный самостоятельно определять цель и наповал поражать ее? Итак, вы сидите в засаде с супермаузером, а маньяк в это время душит...
Я не договорила, потому что... Ноги мои сделали кульбит, голова оказалась зажата, а нейлоновые трусики... Нет, их никто не снимал, но нейлон — плохая защита и не смягчает удар широкой мужской ладони.
Джонни закончил «воспитательную процедуру» и усадил меня на диванчик. Я тихо стонала, а он приговаривал:
— Получила? Получила? Я тебя предупреждал!
Отдельные части моего тела приятно побаливали, и я улыбнулась сквозь слезы:
— Джонни, ты — самое замечательное чудовище среди себе подобных.
Я положила свою голову ему на плечо, закрыла глаза и вытянула губы для поцелуя.
— Ты победил, Джонни, — промурлыкала я. — Сдаюсь и капитулирую. Полностью и безоговорочно...
Джонни вскочил, будто я протянула ему кубок со смертельным ядом.
— Мэвис, прекрати! Оставь это... для мистера Убхарта!
— Но почему?.. Мы партнеры по бизнесу, это верно, но почему нельзя совмещать и то, и это?..
— Только не сейчас! И вообще никогда! И потом, я тебе не верю. Твои шуточки и розыгрыши, твои «остроумные идеи» мне вот как надоели.
— Хорошо. Я просто хотела проверить, что течет в твоих жилах: горячая алая кровь или розовая дистиллированная водичка.
— Перестань молоть чепуху. Мы не закончили разговор... Ты подойдешь к усыпальнице. Я буду уже там — на той стороне, где на стене висит медная доска. А ты будешь у другой стены...
Я смотрела на Джонни едва ли не с отвращением. Вот уж воистину: от любви до ненависти — один шаг...
— Ты посылаешь меня одну к могиле? — мой голос задрожал. — Знаешь, что за мной будет следить убийца, и тем не менее заставляешь идти на риск... Нет! Я не пойду туда!
— О'кей. Не иди. Я вижу, ты предпочитаешь, чтобы убийца уютно задушил тебя в доме. Но учти: меня в дом никто не пустит, и я ничем не смогу тебе помочь, когда тебя будут приканчивать.
— Джонни, — жалобно проблеяла я, — меня обязательно будут убивать?
— Убийца вошел во вкус... — Джонни смотрел на меня печальными глазами. — Прощай, Мэвис. Я, возможно, был неважным компаньоном, но всегда хорошо относился к тебе.
Клянусь, у него едва ли не слезы выступили на глазах! Он не притворялся. Неужели я могла оставаться безучастной?!
— Олл-райт, Джонни. Мы встретимся с тобой сегодня в одиннадцать вечера у могилы Рэндолфа Убхарта, чтоб он сдох еще разок. Только смотри, не опоздай.
Джонни ответил одними губами:
— Я не хочу терять тебя, Мэвис.
Глава 13
Джонни подвез меня к ненавистному дому и оставил у ворот, сказав, что променады по свежему воздуху очень полезны и улучшают цвет лица. И аппетит нагуливают.
Было где-то около четырех часов дня. Я пешком дошла до парадной двери. На крыльце дежурил сержант Донован, чья хмурая рожа вызвала у меня приступ тошноты.
Все в доме раздражало меня, я вздрагивала при малейшем шорохе.
Поднялась в свои апартаменты и расслабилась только в ванне.
Пока я никого не встретила, и это было хорошо: мне требовалось время, чтобы подготовиться к выполнению плана Джонни.
После ванны я растерлась полотенцем, надела пушистый милый свитерок и брючки в обтяжку.
Спустилась вниз.
У стойки бара сидел Карл. Он обрадовался моему появлению и просиял, как новенький десятицентовик:
— Хэлло, Мэвис! Я вижу, полиция отпустила вас. Только эти тупицы могли заподозрить вас в убийстве.
— Но я не обижаюсь, Карл. В камере я все хорошенько обдумала и обнаружила...
Он перебил меня:
— Вас держали в камере? Но ведь это ужасно! Вы так страдали, дорогая...
— Плесните мне за мои страдания, — попробовала я отшутиться.
Карл протянул бокал.