Она вспомнила, как вначале сомневалась, что такие юные девочки смогут прожить без мамы и папы. И вот, пожалуйста, – смогли, теперь это ясно видно. Отлично проживут, Бог даст!
Энни проверяла правильность накладной на товар.
2 дюж. – «улитки» пралине;
1 дюж. – темный шоколад с орехами и ромом;
1 дюж. – белый шоколад;
4 дюж. – трюфели к шампанскому;
3 ф. – горький шоколад с миндалем;
1 шт. – «Морской гребешок».
Все это, сложенное на литых лотках в большую коричневую с золотом коробку «Жирод», стояло перед ней на прилавке. И только «Морской гребешок» был упакован отдельно, в коробке поменьше.
Она сняла ее с полки над головой. Ей еще не приходилось видеть «Гребешок» – фирменные конфеты Жирода. Разве только на картинке в каталоге. Охваченная внезапным любопытством, осторожно сняла крышку. Волшебный аромат пахнул в лицо – шоколад, ваниль, кофе, орехи. Стараясь не помять, приподняла гофрированную бумажную прокладку и не удержалась от легкого восхищенного вскрика. Бесподобно! Огромная раковина со створками белого молочного шоколада, наполненная маленькими ракушками. Улитки из черного горького шоколада, витые удлиненные рапаны, заостренные личинки литорины, пятнистые каури, морские коньки из молочного шоколада. И словно сокровище из пещеры Али-Бабы – совсем как жемчужное, – ожерелье из бусинок белого шоколада!
Если бы только Лорел могла увидеть все это! На типа, которому предназначена эта коробка она не произведет и половины того впечатления, которое получила бы сестра.
Энни взглянула адрес: «Ресторан Ломик Джо», Мор-тон-стрит. Джо Догерти».
Да далековато. Придется ехать в Вилледж. А на улице снег валит, как сумасшедший. Хорошо, хоть можно будет взять такси. К тому же скоро четыре часа. Наверное, Долли отпустит ее домой после доставки заказа.
Она вошла в небольшой чулан под лестницей, где висели пальто. Но не успела даже застегнуть пуговицы, как в раздевалку ворвалась встревоженная Долли.
– Боже мой, куда ты собираешься! Ты же простудишься насмерть! – И принялась расстегивать пальто обратно. – Ну что ты, дорогая, разве можно выходить из дому в такую погоду в пальто, тонком, как носовой платок! Если ты не позволяешь мне купить для тебя новое, то, по крайней мере, возьми пока мою шубу. Я вообще редко куда выхожу, только уж если очень нужно.
Следя за ее взглядом, Энни посмотрела в окно. Тротуар и вся улица напоминали скомканную простыню.
Долли протянула руку к своей шубе, висевшей на крючке, – шикарный русский соболь в полную длину, который стоил целое состояние. Энни даже испугалась. Хороший видок у нее будет в этой шубе – нищенка маскирующаяся под герцогиню.
– Нет, благодарю… Мне лучше в моем. Я могу случайно запачкать…
– Ерунда. – Долли сняла шубу с крючка. – Если бы я беспокоилась за каждое грязное пятно, которое появляется на моей одежде, мне пришлось бы ходить голой.
Сейчас гораздо важнее, чтобы ты не простудилась. Возьми, пожалуйста, и даже не думай.
Энни понимала, что тетка искренне заботится о ее здоровье, поэтому так трудно отказаться. Но как было бы хорошо, если бы Долли перестала навязывать ей свою одежду. На прошлой неделе пришлось взять у нее шарф. Он, конечно, оказался очень кстати, но ведь он кашемировый. Простой шерстяной подошел бы гораздо больше.
Почему бы теперь не позаимствовать и шубу? «Я от этого не умру, а Долли будет приятно».
Тем не менее она отвернулась и сделала вид, что занялась накладной, проверяя все ли уложила в сумку.
– Может быть, вы сами проверите по списку? – спросила она. – Я принимала заказ по телефону, но было так плохо слышно, что я могла напутать. Взгляните, пожалуйста.
Долли засмеялась.
– Наверное, грохотало как в стиральной машине. Это он, видимо, звонил из кухни. Джо Догерти днюет и ночует в своем заведении с тех пор, как взялся за это дело.
– Вы, верно, хорошо его знаете, – поддержала разговор Энни, радуясь, что тема шубы угасла сама собой.
– Главным образом из-за его отца, Маркуса Догерти. Он был компаньоном моего Дейла в одном предприятии – Дейл купил основную часть здания, где был его синдикат. Жутко щепетильный, упрямый, Догерти впал в панику, когда его единственный сын бросил юридический факультет и занялся рестораном. А парень молодец, у него дело сразу пошло. – Глаза у Долли вспыхнули от внезапной идеи. – А знаешь, мне кажется, он тебе понравится. Он ненамного тебя старше, года на три-четыре, не больше. – Она подмигнула Энни. – И вполне симпатичный.
Энни округлила глаза. Да, только прекрасного принца ей сейчас и не хватает, особенно в белом поварском колпаке. С ее заботами о Лорел, работой и вечной боязнью Вэла у нее вряд ли наберется и полчаса свободных в неделю. Завести своего парня? Этого она не может себе позволить. Во всяком случае, не теперь.
– Хорошо, я все поняла. Мне пора, – торопливо сказала Энни, надеясь, что успеет ускользнуть за дверь, прежде чем Долли предпримет повторную атаку с меховым пальто. – Я…
В это время дверь распахнулась, и с облаком морозного пара в магазин вошел мужчина в костюме Санта-Клауса с мочальной бородой, похожей на козлиную, и забитых снегом ботинках.
– Уф-фу! Счастливого, черт побери, Рождества!
Он оперся локтями о прилавок. Кислый запах, исходящий от него, заставил Энни отшатнуться, живо напомнив о матери. Но посетитель даже не заметил ее, уставившись на Глорию, которая в это время развязывала ленту из шотландки на только что полученном ящике с партией шотландского шоколада.
– В щем дело? Вы не празднуете Рождество? – Налитые кровью глаза немигающе глядели на Глорию.
Резко отбросив ленту, Глория с силой хлопнула раскрытыми ладонями по мраморному прилавку с обеих сторон от него, так что голова его дернулась от неожиданности, как у марионетки.
– О'кэй, Санта, – воскликнула она. – Тебе чего надо – хорошего или плохого? Хорошее ты уже получил, хватит с тебя. А плохого тебе не миновать, если через две секунды твоя задница не исчезнет за дверью.
Его лицо помрачнело, в глазах появился укор.
– Я просто ж-желал всем пож-желать счастливого празд-д-ника.
– Щас такого щастья тебе устрою, что просидишь под замком весь праздник! – закричала Глория.
Тогда Долли в алом жакете болеро и черных туфлях на высоких каблуках поспешила на помощь. Энни уже воображала себе, как она схватит Санта за воротник и вышвырнет отсюда в сугроб.
Однако тетка положила руку ему на плечо и произнесла:
– Хэй, Билл. Ты меня помнишь? Долли. Долли Дрейк. Я знаю, ты одно время работал у Мейси. Хочешь, я вызову тебе такси?
Санта отрицательно потряс головой. Борода зацепилась за пуговицу и съехала набок, обнажив седой небритый подбородок. Слеза застряла в морщинке на его щеке.
– Я хочу только одно – выпить. Холод собачий. Снег везде, чтоб его… в ботинках, в глазах.
Выдержав небольшую паузу, Долли потрепала его по плечу:
– Держись, Билл. У меня кое-что есть для тебя. Нырнув в заднюю комнатенку, она появилась через мгновение с вишневым ликером в подарочной упаковке, который ей презентовал один покупатель.
– Счастливого Рождества, Билл, – произнесла она, вручая бутылку.
Он одарил Долли долгим, сразу протрезвевшим взглядом, переполненным благодарностью, затем заковылял к выходу. Дверной колокольчик звякнул, и посетитель канул в снежную завесу метели. Энни повернулась к Долли:
– Вы что, действительно его знаете? Долли пожала плечами.
– Я иногда встречаю его в нашем квартале. Бывает, он у кого-то подрабатывает, а чаще болтается без дела. Жаль, неплохой парень, а совсем спился.
– Зачем тогда вы дали ему бутылку? Долли печально улыбнулась.
– Холодно очень, он же объяснил. – Неожиданно ее глаза странно заблестели, и Энни показалось, что это слезы. Долли подняла руку и нежно, словно пушинка, коснулась щеки Энни. – В этом мире много грехов, детка… Но доброта – не грех. Если ему надо выпить, он это сделает независимо от того, дала я ему бутылку или нет.
Энни вдруг стало стыдно за себя. В то же время она почувствовала уважение к тетке. Отчего Муся так не любила ее? Что такого могла сделать ей родная сестра?