Подойдя к стулу, на который Долли бросила свою соболиную шубу, Энни надела ее.
Тетка в восторге захлопала в ладоши, и искры забегали по перстням, унизывающим ее пальцы.
– Да, поглядеть на тебя – прямо кинозве… – Поймав себя на слове, она закончила по-другому: – Как манекенщица.
«Неужели это может быть правдой? Что я похожа на Мусю?»
Но прежде чем она по-настоящему загрустила, вспомнив о матери, Долли обняла ее и воскликнула:
– А теперь в путь, девочка. Джо от меня привет.
Энни не догадалась взглянуть под ноги, вылезая из такси. А когда сделала это, было уже поздно. Поскользнувшись на обледеневшем тротуаре, она с размаху села в снег и тяжело ударилась о наледь, так что сумка с шоколадом отлетела в сторону.
Поднявшись на ноги, поспешно схватила туго набитую драгоценную сумку. Господи, только бы ни одна из конфет не разбилась! Ей и без того впору завыть волком, а тут еще придется объяснять и извиняться.
«Домик Джо» оказался старинной кирпичной постройкой казенного типа, каких много в Вилледже. Узкий, как труба, несколько ступенек перед панельной дверью с застекленным овалом окна в верхней части. Энни едва заметила среди сугробов знак указателя и узкую лесенку, ведущую в подвал, где помещались ресторанные службы.
Пройдя через чугунную калитку и спустившись вниз, она сразу ощутила запах горячего хлеба, наполнивший маленький вестибюль. В открытые двери виднелось неярко освещенное помещение кухни. Безупречно вычищенная стальная и медная утварь висела в ряд над огромной черной плитой. Повсюду раздавались голоса, лязг котлов и шипение пара.
Внезапно, перекрывая остальные звуки, по всему помещению прокатился грохот рухнувшей посуды.
– Черт бы тебя побрал! – раздался вслед за тем отчаянный рев. – Осел поганый! Идиот!
Энни вздрогнула. Ей показалось, что эта речь была обращена непосредственно к ней. Она отпрянула назад с таким чувством, словно попала к злому волшебнику, как сказочная девочка Дороти, и грозный голос требует ее ответа: «Кто ты такая, чтобы тревожить великого и ужасного Оза?»
Сначала из кухонных глубин появилась, танцуя по стенам, длинная тень, за нею последовал владелец – худощавый молодой человек чуть старше двадцати лет, такой длинный, что Энни со своими ста семьюдесятью пятью сантиметрами почувствовала себя коротышкой. На нем был надет заляпанный фартук поверх голубых джинсов и выцветшая рубашка из шамбре с закатанными выше локтей рукавами. Длинные волосы он откидывал со лба назад, глаз не было видно за запотевшими от кухонного пара очками. Нет, на великого и ужасного Оза он, к счастью, не походил.
Это несколько успокоило ее, хотя молодой человек не только не улыбался, но совсем наоборот – пылал гневом.
– Так. Вы что хотели? – отрывисто осведомился он.
– Я… – растерялась она.
Не дав ей собраться с мыслями, он заворчал:
– Понимаете, я в самом деле очень занят. У меня через пару часов должен быть готов заказ на двадцать четыре персоны, а одна из печей вышла из строя, два официанта больны и на верхнем этаже – как после погрома. Поэтому, умоляю, не тяните резину, что вам нужно?
Энни вдруг разозлилась.
– Лично мне ничего не нужно, – высокомерно ответила она, швырнув ему в руки наполненную сумку. – Если вы Джо Догерти, подпишите накладную, и я оставлю вас в покое.
Он внимательно глядел на нее. Стекла очков почти прояснились, обнаружив добрые карие глаза с такими густыми ресницами, что им могла позавидовать любая девушка. Огонь негодования потух, и лицо приняло сконфуженное выражение.
– Ой, Боже мой! Прошу прощения. Может, начнем все сначала, а? – Он запустил длинные пальцы в свои прямые темные волосы и на губах его появилась овечья улыбка: – Разрешите представиться, я – Джо Догерти. Вы вообразить себе не можете, какой у меня сегодня денек! По-моему, я даже немного тронулся головой.
Энни представила себе того беднягу, на которого он только что орал. Скорее всего, это какой-нибудь мойщик посуды, работающий за 50 центов в час. Даже мистер Димитреу в «Парфеноне» не обзывал никого такими словами. Но она хорошо ответила этому сопляку. Пускай теперь разыгрывает из себя джентльмена, ее этим не купишь.
– Понятно, – сказала она и решительным жестом вручила ему бумагу. – Подпишите, пожалуйста. – Но в эту минуту вспомнила о своем падении. Сглотнув слюну, заставила себя продолжить: – Подождите. Вам необходимо проверить, все ли в порядке. Я… я нечаянно поскользнулась и упала на лед, когда шла сюда. Некоторые конфеты могли… ну… поломаться.
Она ожидала неминуемого второго взрыва негодования. Но прошло несколько напряженных секунд, и, к ее изумлению, он рассмеялся. Негромким, чистосердечным смехом, который заставил ее улыбнуться против воли.
– Да, я вижу, у вас тоже день не из легких, – сочувственно сказал он. – Примите мои соболезнования. И, прошу вас, перестаньте смотреть на меня так, будто я собираюсь разделать вас и зажарить к банкету. Я, правда, отчаянно извиняюсь, что напал на вас. Не верите, да? Ну, ей-богу, я же свой парень! У меня очень долгий запал, но если я взрываюсь, это бывает страшно.
– Понятно. А как себя чувствует тот человек, на которого вы так страшно взорвались?
Сначала Догерти смотрел на нее озадаченно. Затем фыркнул. А через минуту по всему помещению раздался его рокочущий смех. Сотрясаясь всем телом, он привалился спиной к стене и стащил с носа очки, чтобы вытереть навернувшиеся на глаза слезы.
– Это же я, я сам уронил тарелки! И сам себе дал взбучку! – Он встряхнул головой все еще не в силах перестать смеяться. – Пардон за мой французский, конечно, но я ведь не знал, что здесь дама.
Энни почувствовала себя полной идиоткой. Она не знала, что сказать. И вдруг тоже засмеялась.
– Мне кажется, нам надо пройти в мою контору и посмотреть, что там приключилось с этими конфетами, – предложил Джо, неуверенно приподняв бровь. Он провел ее через тускло освещенный зал и открыл дверь в крошечную загроможденную комнатушку. – И, честное слово, не беспокойтесь, если что испортилось. Я только что напортил гораздо больше.
Он поставил ее сумку на письменный стол, заваленный бумагами, и пригласил сесть на стул, втиснутый между картотекой и пустым аквариумом, наполненным стеклянными пепельницами.
– Кстати, я – Джо Догерти. Или я это уже говорил?
– Говорили.
– А вы? – Он вопросительно взглянул на нее.
– Энни, – не подумав, ответила она и сразу пожалела. В магазине все называли ее вторым именем – Мэй. Но теперь уже этого не исправишь.
– Вы недавно у Долли? – спросил он.
– С прошлой недели.
– Странно, но я принял бы вас за студентку.
Энни пожала плечами и равнодушно ответила:
– Ну и ошиблись бы.
Колледж, в котором она собиралась учиться, казался ей теперь недостижимым.
– А я как раз из таких. Просидел шесть лет в юридическом. И все только ради того, чтобы открыть ресторан. Но самое ненормальное во всем этом, – он ухмыльнулся, – что я, несмотря ни на какие своды законов, обожаю это дела Мой старик надеется, что это временное помешательство. Он даже приготовил табличку с моим именем, чтобы повесить на дверях моего кабинета в своей компании, – «Пот, Ван Гельдер, Догерти и блудный сын».
– Ваш отец – адвокат? – удивилась Энни, помня, что Долли изобразила его как некоего великого могола недвижимости.
– А, был когда-то. Теперь он судья. Почтенный Маркус Догерти. – Он снял очки и принялся протирать их передником. – Вот такие дела. История моей жизни перед вами. Как видите, не только вы способны удрать из дому.
Энни помертвела. Откуда он знает? Неужели Долли… Выдавив улыбку, произнесла:
– С чего вы взяли, что я способна удрать из дому? – Ей казалось, что голова сейчас треснет от напряжения.
Джо пожал плечами и упер ногу в сиденье вертящегося стула перед столом.
– Тем или иным образом мы все рано или поздно откуда-нибудь сбегаем. Или от кого-нибудь. По-моему, этот город для таких и существует.