— И какахами! — добавила начавшая подпрыгивать Шизуля, позвякивая своими колокольчиками и бутылками.
— То будь добр — проверь все припасы, поговори с пиратами и…
— Ты вздумала меня учить, кошка? — изумился будущий король.
— Ой все… удачи тебе! Шизуля! Двинули!
— Ему в челюсть? Я первая!
— А ну прекрати! Господи! Кто-нибудь будет у нас в команде нормальный?! Ну кроме меня…
Ворчащая кошка утащила ведьму и проводника, оставив Люца с сонным лохром. Покосившись на Корнша Грязного, будущий островной король предложил:
— По пиву?
— Да-а-а! — потирая лапы, оживился лохр — Но лучше рому! И рыбы!
— Ром с рыбой — игрок аж скривился — Уф-ф-ф… эй! Как тебя там, любезный?
— Фуньк Татуиндр, добрый чужеземец! Чего желаете?…
Отдав несколько коротких и со знанием здешнего меню распоряжений, полуорк сделал максимально сытный и при этом невероятно дешево ему обошедший заказ. В него входила большая сырая рыба, бутылка рома и миска подкисленных лаймом живых морских червей. Все это — кроме контрабандного рома — ловилось и выращивалось прямо здесь и посему было крайне дешево, хотя за тот же перечень блюд в каком-нибудь элитном ресторанчике Акальроума пришлось бы отдать как минимум пару золотых.
Себе Люц заказывать ничего пока не став, решив для начала позаботиться о вверенных ему пиратских душах. Перейдя к сидящему под тем же навесом торговцу, он провел с сонной женщиной краткий диалог, после чего деньги перешли из рук в руки, а сам игрок отправился вниз в сопровождении двух мускулистых носильщиков. Пираты выразили бурное одобрение, получив два бочонка солонины, бочонок рома и пару десятков плодов лайма. Пока команда шумно насыщалась, Люц осмотрелся, убедился, что бухта все также спокойна, прихватил из ящика корзину с деньгами и нужными мелочами и снова потопал наверх, сетуя про себя на отсутствие лифта для титулованных персон.
Усевшись за большой столик у обрывистой скальной стены, испещренной многочисленными отверстиями, откуда в темное время суток вырывались стаи летучих мышей, игрок разложил принадлежности, принял от услужливого Фунька Татуиндра доверху наполненную пивную кружку и тарелку с волокнами круто посоленного копченого сыра, благосклонно взглянул на мисочку с перченым арахисом и кукурузными зернами, после чего сделал большой безмятежный глоток и углубился в работу. Он был занят восстановлением очередной разрозненной книги, уже зная, что тут далеко не все страницы, но при этом будучи уверенным, что однажды восстановит книгу целиком. Роман назывался «Имя розы» и о нем у Люца были самые лучшие воспоминания, что не помешает ему прочесть книгу еще раз.
Через час с небольшим игрок отложил на четверть восстановленный роман, взглянул тяжело на лежащий перед ним ворох отдельных страниц, обрывков, клочков и полосок кожи… тут к нему и подошел с глиняным кувшином Фуньк, глянувший туда же, подливший пива и посетовавший:
— Такие вещи хранить бы в надежных кошелях для бумаг, добрый чужеземец.
— Указывать ты смеешь королю?
— А жена моя как раз такие и шьет — неказистые, но надежные. Из козлиной кожи. А зверюг этих рогатых я самолично на скалах добываю — а как не бить коз треклятых, коли они плодятся без остановки? Так всю зелень пожрут и останемся мы тут на голом камне аки гномы пыльные… Но не пропадать же добыче? Грешно! Шкуры выделываю, мясо копчу или делаю солонину для торговца, да вы вроде, как и купили бочонок козлиной солонинки-то! Еще обувку и жилетки шью в свободное время. Я ведь вроде как и кожевенник немного…
— А песни не поешь?
— Как не петь! Бардов сюда ничем не заманишь — вот и приходится порой лютню со стены снимать, а жена на там-таме деревянной ногой ритм задает. Она ведь у меня прежде пираткой знатной была! А как ногу и глаз потеряла, так решила осесть и детишек нарожать. Меня выбрала для жизни семейной — дала разок в челюсть, чтобы я не слишком брыкался, а затем и предложение чин по чину сделала. Ну как тут не согласиться, когда такая красотка в любви признается! Вот мы и наделала семерых чад… все уж давно выросли, возмужали и на большой берег убыли. Старший ныне в Альгоре седельником, а тот, что чуть младше подпортил нам родословную, конечно, древнюю — читать выучился, поганец, да вздумал писарем стать. Возюкает теперь пером гусиным по бумаге и письма по трактирам сочиняет. Кому сказать — дак стыд берет за умника этого треклятого…
— Кожаные кошели для бумаг! — напомнил Люц.
— Три серебряные за одну! Коли возьмете сразу три — скину до двух монет за кошель!