Я отпустил беса, и тот покатился в дальний угол, где и пропал, растворившись в тенях. Пропажа этого жалкого существа меня ничуть не беспокоила — зная имя, я его и с другой стороны планеты вытащу, не потратив на это даже крупицы энергии. Правда, только один раз, но больше мне и не понадобится.
— Что… что это такое было? — наконец, Юджин осмелел достаточно, чтобы задать вопрос.
— Какой-то бес, не обращай внимания. Они мелкие, беспомощные и невкусные.
— И вы… вы напугали его мной, Мастер? Кто такой этот Голод?
— Ты, разумеется. Или здесь кто-то другой чуть не сожрал несчастного аргентинца, а до этого годами питался жизненными силами собственной матери, едва не загнав ее в могилу?
Парнишка побледнел, открыл рот, но промолчал.
— Куда вы его отправили?
— Выяснить, что такое здесь поселилось, и почему все отсюда бегут.
— А когда узнаете — вы это прогоните?
— Зависит от обстоятельств, — туманно отозвался я, — И вообще что-то ты слишком много стал разговаривать. Лучше сиди и учить искать источники энергии.
— Какой энергии?
— Любой! Жизненной, ментальной, эмоциональной… И вообще, кто тут Голод — я или ты? Да не смотри ты на розетку, кретина кусок, рано тебе еще на электричество рот разевать! Лучше поищи крысиную нору или каких-нибудь пауков, на худой конец. Наверняка их тут полно.
— Кого? Крыс или пауков?
— Тощих идиотов!
Спокойно, Люци, не кипятись — в конце концов, мальчишка ведь не виноват, что чуточку тупой? Это все паршивые гены и недоразвитая культурно-социальная среда, в которой он рос. А еще плохая еда и мать-христианка, да. Не хватало мне еще выйти из себя и начать метать пламя или спустить крупицы Силы на вызов какого-нибудь демона для битья или суккуба — в качестве более приятной альтернативы для снятия напряжения.
Кстати, а это идея. Надо бы отыскать приличный бордель или соблазнить какую-нибудь развратную симпатягу и потрахаться вволю, а еще лучше — парочку или сразу трех! Устроить настоящий секс-марафон, которого это тело никогда не знало!
Угу, а оно возьмет да и помрет от такого счастья, не приходя в сознание и не выходя из вагины — не выдержит сердечко и все, прости-прощай, мой сосуд. Ну уж нет, сперва придется озаботиться укреплением его сердечной мышцы, да и вообще привести это дряблое помирающее тело в тонус, раз уж я к нему привязан.
— Госсссподин! — прошипело рядом.
— Выяснил?
— Утробник! Плачет, мамку зовет, по дому бродит!
Угу. Значит, дух задушенного или брошенного матерью младенца. Так сказать, жертва запрещенных абортов. Утробник, утбурд, мюлинг, ангъяк, мелкий сосун* — у этой твари много имен, но смысл один и тот же. Одержимый духом мщения ребенок-младенец, который развоплотился в призрачную форму, и живет только за счет ненависти, так и не познав материнской любви за всю свою крохотную жизнь.
Хороший улов!
Утробник этот, судя по всему, совсем еще молодой, так что для нас с Юджином не особо опасный, хотя обычного человека может запросто сожрать или довести до сумасшествия. Но, тем не менее, убивать он умеет и любит, и живет за счет поглощаемых им душ.
А значит, и мне будет, чем поживиться.
— И где он засел?
— Сссскажу.
— Э нет, приятель, не расскажешь, а лично мне это место покажешь. И дружки твои пусть тоже присоединяются — вместе веселее!
Призраки не принадлежат ни миру живых, ни миру мертвых, а значит, я для них не авторитет. Могу, конечно, помучить их или развоплотить, но для неприкаянного духа и это будет за радость. Так что, чем больше и внушительнее будет моя свита, тем выше шансы на удачные переговоры.
Так мы и гуляли по темным пыльным лабиринтам коридоров: впереди катился тезка Демогоргона, за ним шагал я, за мною — перепуганный Юджин, ну и замыкал наше шествие бесшумно семенящий карапуз-ангъяк, который пристроился за нами почти сразу, едва мы покинули свой номер.
Забавно, что самый опасный из всех четырех — это как раз почти до смерти перепуганный Голод, постоянно озирающийся по сторонам и в упор не замечающий младенца-призрака, хотя тот даже не особо-то и прятался.
Тьфу! Я же забыл выключить Истинное Зрение!
И сразу вокруг стало темно и жутко, аж волосы на загривке встали дыбом.
Или это собратья беса шалят?
Оглянулся.
Никого, собственно, как и ожидалось. И следы только мои и Юджина отпечатываются в недельной пыли неровными дорожками, по которым, наверняка, и вышагивает дух.
А нет.
Где-то впереди вдруг раздался топоток крохотных ножек и детский смех. Веселый такой, жизнерадостный — от которого Юджин начал седеть прямо у меня на глазах.