— Сто двадцать — и я помогу тебе сэкономить на новой одежде, безжалостный господин, — Мне еще троих детей кормить надо, — индус кивнул на фотографию, приклеенную к приборной панели.
Не врет. Что ж, будет нехорошо, если три юные и чистые души с голодухи пополнят райское воинство. Самое простое и выгодное приобретение для небес, между прочим — не очерненная тяжестью грехов почти первозданная Искра. Пусть даже и совсем слабая, незрелая. В Ад невинным созданиям дорога заказана, отсюда и возникают все эти врожденные пороки, смертельные недуги и просто невероятная детская смертность от голода и болезней в тех странах, где очень высокая рождаемость.
Такой вот жуткий конвейер по поставке детских душ на небеса, и видит Отец — это не я его придумал, потому как моей выгоды в этом нет совершенно никакой. Все эти смерти, как говорят люди, «мимо моей кассы». Такая вот расплата за грехи Адамовы.
Хорош ценничек, да*?
Ну ничего. Однажды щедро финансируемые мною генетики разгадают эту загадку, и дети перестанут рождаться с дефектами, болеть и умирать. И пусть Отец умоется прохладным облачком там, в своих Небесах… Если, конечно, опять не влезут противники вмешательства в генофонд человека, из-за которых пришлось свернуть исследование клонирования.
Спойлер: у клонов есть душа, но нет изначальной Искры.
— Хорошо. Пусть будет сто двадцать. Если мне понравится поездка — добавлю еще.
А если нет, то отдам тебя Голоду. Пусть маленько развлечется…
Сперва наш водитель вел себя очень тихо, бросая на нас любопытные взгляды через зеркало заднего вида. Но минут через десять осмелел, и принялся рассказывать о нелегкой жизни темнокожего таксиста в Америке, обильно перемещая свое нытье забавными историями из жизни эмигрантов.
Через полчаса мы оказались в южных окраинах Элэя. Сэконд Хэнд, в который привел нас Масуд, действительно оказался неплох. Еще бы не чумазые малолетние воришки, шарящие по карманам — и вообще было бы замечательно.
— Эй, малец, — окликнул я старшего из них, цепкий взгляд которого наверняка уже выделил меня, как того, кто в нашей троице распоряжается деньгами.
Судя по его душе, греху воровства он предавался едва ли не с пеленок.
— Че надо? — нехотя процедил тот.
— Это — десять баксов, которые ты можешь заработать честно. Просто присмотри, чтобы у меня и моих друзей ничего не пропало… — я положил купюру на стол, — А это, — на моей ладони зажегся язык пламени, — огонь, которым я спалю нахуй весь этот магазин, если не досчитаюсь хотя бы десяти центов или какого-нибудь шнурка. Это понятно?
Хозяин магазинчика и пацан быстро переглянулись. Практически незаметно, если не ожидать чего-то подобного. Вот только я как раз и ждал, потому что над головами этих двоих светилось:
Самир Кашпур (98%)
Торговец, владелец магазина, 49 лет.
Маджеш Кашпур (83%)
Воришка, школьник, 12 лет.
И я был готов поклясться, что это, скорее всего, племянник или даже сын владельца лавки, а не просто приблудный уличный мальчонка, который зашел укрыться от солнца.
В итоге, расставшись с 230-тью баксами, мы со Всадниками переоделись в более приличную одежду, и даже кое-что для Чумы нашлось. По крайней мере, наши новые наряды были не такими вызывающими, как трофеи из квартиры парочки геев. С первой задачей наш невольный гид справился на отлично.
Через десять минут, сам того не подозревая, индус получил еще одну галочку в своем резюме.
Он привез нас за какие-то склады, где, рассевшись или даже улегшись на паллетах, пристроилось человек двадцать мужчин в возрасте от 14 до 50 лет, причем никто из них явно не страдал от ожирения или недостатка солнечного света. Самый «крепкий» на вид мог похвастатьсязаполненной едва ли на 70% шкалой Здоровья.
Больные, изможденные, уставшие, голодные, бедные и… отчаявшиеся.
То, что нужно!
— Что они здесь делают? — спросил я у индуса.
— Ждут работу. Два-три раза в день здесь появляются вербовщики. Чаще всего это какая-то разовая работа — грязная и тяжелая, но некоторым удается вполне неплохо устроиться. Разумеется, нелегально, потому как у них и документов никаких нет. Иначе они могли бы получать пособие…
М-м-м, какая прелесть, еще и нелегалы!
— Мастер? Зачем нам эти доходяги? — повел плечом Голод.
Даже ему было здесь неуютно. Вряд ли он рассматривал этих несчастных как возможную пищу, уж слишком жалко и болезненно они выглядели. Впрочем, такими они и были.