- Mesdam'очки, я! Ни за что не хочу! Увольте! - выскочила из толпы хорошенькая Лер. - Увольте, mesdam'очки, ни за что не хочу обожать Дон-Кихота... К тому же я не свободна! У меня уже есть батюшка и Троцкий.
- Батюшка не в счет: батюшку весь класс обожает, - возразила Кира, - а за Троцким уже десять человек числится... не стоит - возьми Терпимова!
- Ни за что! Ни за что!
И хорошенькая Валя зажала уши и "вынырнула" из толпы окружавших ее девочек.
- Mesdam'очки! Я буду обожать monsieur Терпимова, - послышался за нами тонкий, почти детский голосок, и маленькая бледная блондинка лет тринадцати на вид (на самом деле ей было все семнадцать) выступила вперед.
По-настоящему эту блондинку звали Лида Маркова, но прозвище ей дали Крошка. Она была одною из лучших учениц класса, "парфетка" по поведению, очень миловидная, со светлыми как лен волосами, с прозрачным личиком, напоминающим лики ангелов, и с манерами лукавой кошечки.
- Вот и отлично! - обрадовалась Дергунова. - Душки! Все уступают Лиде Дон-Кихота?
- Все, все уступают! - зазвенели веселые голоса отовсюду. - Бери его, пожалуйста, Маркова.
Таким образом, участь Терпимова была решена.
- Это она неспроста, - говорила мне в тот же день за обедом Маруся, уверяю тебя, неспроста, Галочка... Она хочет в пику тебе понравиться Дон-Кихоту своею декламациею и быть первою у него по русскому языку.
- Полно, Маруся, - успокаивала я вечно волнующуюся и очень подозрительную Краснушку, - тебе так кажется только!..
- Ах, Людочка, - так и встрепенулась она, - и когда ты перестанешь быть таким доверчивым ягненком и верить всем? Право же, ты слишком добра сама, и потому все кругом кажутся тебе такими же добрыми и хорошими... Я не такова!.. Сегодняшняя история с Арношкой...
- Бедная Маруся! - прервала я ее.
- Не смей жалеть, Люда, если хочешь быть моим другом! - вспылила гордая девочка. - Арношка не посмеет поставить нуль в журнале: ведь я не виновата. А в своей книжке пусть пишет все, что ей вздумается.
- А не лучше ли извиниться, Маруся? - робко спросила я.
- В чем? - вскрикнула она. - Разве я виновата? Разве ты не видишь, как Пугач придирается ко мне!.. Ах, Люда, Люда, век не дождусь, кажется, дня выпуска...
- Запольская! Ne mettez pas les coudes sur la table (не клади локти на стол)! - послышался снова неприятный окрик Арно с соседнего стола.
- Вот видишь, видишь! - торжествующе-сердито произнесла Маруся. Опять!.. Господи! И поесть-то не дадут как следует! - крикнула она со злостью, резко отодвигая от себя тарелку с жарким.
После обеда нас снова повели в сад. Миля Корбина, с трепетом ожидавшая этого часа, вихрем понеслась в последнюю аллею к своей "принцессе". Белка, Мушка и Маня Иванова последовали ее примеру. Меня, признаться, также потянуло туда - еще раз взглянуть на странную, таинственную Нору, но, помня обещание, данное мною Краснушке, я не пошла, не желая огорчать и так уже достаточно наволновавшуюся за этот день Марусю.
Весь вечер после прогулки был посвящен приготовлению уроков. Я и Краснушка ушли в угол за черную доску, на которой делались задачи и письменные работы во время классов, и там прилежно занялись географией.
- Ты тут, Галочка? - просунула к нам свою белокурую головку Миля Корбина. - Знаешь, она спрашивала о тебе.
- Кто еще? - подняв на нее сердитые глаза, произнесла Маруся.
- Она... Нора... "Принцесса" из серого дома. Она спрашивала про тебя, Влассовская, и велела передать поклон.
- Ах, отстань, пожалуйста! - вышла из себя Краснушка. - Ты надоела с твоей "принцессой" и мешаешь нам учиться!
- Она шведка! Мы узнали, - мечтательно произнесла Миля, не обращая ни малейшего внимания на гнев Запольской, - шведка... скандинавка. Страна древних скальдов и северных преданий - ее родина!
- Да убирайся ты с твоей скандинавкой, Милка, или я завтра же пойду на последнюю аллею, чтобы наговорить ей дерзостей...
- Ты, Краснушка, злючка! Кто же виноват, что ты надерзила Арно! спокойно возразила Миля. - Ведь и мне попало и меня стерли с доски, а я не унываю, однако, потому что скоро выпуск, скоро конец - и Арношке, и красным доскам, и нулям, и придиркам... Ах, Маруся, милая, - восторженно заключила Миля, - душка, напиши ты мне поэму, в которой бы воспевалась Нора, пожалуйста, Маруся! Поэму вроде этой, слушай: мы все дочери лесного царя и живем в большом непроходимом лесу. Мы гуляем, резвимся, танцуем... Во время одной из прогулок натыкаемся на замок другого царя... В этом замке живет принцесса, светлая, как солнце... Ее улыбка...
- Отстань! - закричала свирепо Краснушка. - Люда, заткни уши и отвечай реки Сибири.
Я послушалась ее совета и, со смехом закрывая пальцами оба уха, перебивая Милю, затвердила:
- Обь с Иртышом, Енисей, Лена, Верхняя Тунгуска, Средняя Тунгуска, Нижняя Тунгуска...
Миля вспыхнула, обиженно пожала плечами и вылезла из-за доски, оставив нас одних.
В 8 часов прозвучал звонок, призывающий нас к молитве и к вечернему чаю. Та же дежурная, Варюша Чикунина, вышла, как и утром, на середину столовой с молитвенником в руках и прочла вечерние молитвы.
Едва мы принялись за чай, отдающий мочалой, как с соседнего стола прибежала высокая, стройная Вольская и шепнула нам, чтобы все собрались на ее постели после спуска газа: она сообщит нам интересную "новость".
Бледное, тонкое, всегда спокойное лицо Анны выражало волнение.
Мы все невольно встрепенулись, зная, что Анна, считавшаяся "невозмутимой", никогда не тревожится по пустякам. Значит, с нею случилось что-то особенное. И это особенное уже захватывало нас теперь своей таинственностью.
ГЛАВА VI
Песня Соловушки. По душе.
После спуска газа
Около девяти часов мы поднялись в дортуар.
Пугач, предоставив нам полную свободу раздеваться, причесываться и умываться на ночь вне ее присутствия, ушел к себе.
Это было лучшее время изо всего институтского дня. Ненавистная Арно безмятежно распивала чай в своей комнате, находившейся по соседству с дортуаром, а мы, надев "собственные" длинные юбки поверх институтских грубых холщовых и закутавшись в теплые, тоже "собственные" платки, сидели и болтали, разбившись группами, на постелях друг друга.
Варюша Чикунина заплетала на ночь свои длинные - "до завтрашнего утра", как про них острили институтки - косы и вполголоса напевала какую-то песенку.