- Я пришла сюда не с вами, а одна. И уйду отсюда не с вами, а одна.
- Конечно, вы уйдете не со мной, - как о чем-то несомненном, неподвластном не только его, но и ее желанию, сказал майор, и Светлане стало досадно. Конечно, вы уйдете без меня. У меня через час сорок рейс. Я улетаю на БАМ. Я благодарен вам за последний вечер в Хабаровске. Вот уж никак не ожидал, что буду танцевать сегодня вечером.
Светлане снова стало весело. И смешно над собой: конечно, всем только она и нужна. И приятно, как сказал майор про этот вечер. И то, что он сейчас улетит, и совсем ничего ему от Светланы не надо, и шампанское его от чистого сердца. И он ей сразу понравился, этот майор, и стало досадно, что он улетает.
Они пили с майором шампанское, а потом майор куда-то исчез, а к столику с бутылкой шампанского подскочил тот парень в свитере, словно не желал отстать от майора. И Светлане было смешно и все равно. И она пила шампанское с парнем в свитере. Потом они с ним отплясывали посредине зала, и Светлана больше не видела себя со стороны, она жила в музыке, чувствовала своим телом каждый такт и наслаждалась.
Вдруг появилась Алена:
- А я коктейль в баре пила.
- А я шампанское.
Алена смотрела наверх, на бар, и тянула Светлану за руку.
- Посмотри, вон тот тип. Достал мне партбилет. Стал показывать свою зарплату. У него там по девятьсот рублей записано, представляешь? Говорит, что он командир корабля, с севера. Задолбал своей зарплатой, что мне с него алименты получать?
- Мог бы с девятисот рублей и на шампанское разориться, а не только на коктейль, - съязвила Светлана. Тут Алена глянула на стол мельком, но взгляд ее на столе задержался, и глаза округлились: там стояло несколько пустых бутылок. Светлана тоже глянула на стол и тоже изумилась: сколько бутылок. Откуда? Она попыталась вспомнить, но тут появился майор:
- Объявили посадку. Пожалуйста, последний танец.
Потом появилась Алена с огромными глазами:
- Он говорит, что поставит шампанское, но тогда я иду с ним в "Турист", и вся ночь его.
- Вся ночь?! - Светлана рассмеялась на весь зал. - Где он? Я сама поставлю ему шампанское.
Алена ушла.
Светлана пошла навстречу официантке, но та отмахнулась от денег:
- Да за вас три раза заплатили. Приходите, когда хотите. Вас я всегда посажу.
Светлана стояла, пытаясь осознать, что сказала ей официантка, но тут подошла Алена, а с ней какой-то чернявый парень. А музыка не играла. А в вестибюле стоял еще один незнакомый парень и протягивал им пальто.
- Я еду к тебе, - шептала Алена, она жила в большой семье старшей сестры. - Они взяли и водку, и шампанское.
Было непонятно: кто они? И было все равно. Все вокруг были и милые, и интересные. И жизнь была интересная. И не было в этой жизни ни тетрадей, ни инспекторов, ни вздорных родителей, ни грубой Екатерины, даже безграмотных детей и тех не было в этой жизни.
Светлана плюхнулась на сиденье, рядом с ней уселась Алена и потребовала: "Двигайся". Светлана хотела подвинуться, но двигаться было некуда: у окна сидел веселый штурман и радостно говорил что-то Светлане, а тот, что получает по девятьсот рублей, ругался с шофером: он был пятым, и шофер его не брал.
Алена посмотрела за Светлану и, словно увидав что-то жуткое, выскочила из такси и вытащила за рукав Светлану. Светлана не поняла ничего, решила, что нужно сесть в другое такси, но Алена схватила штурмана за рукав и решительно и небрежно вышвырнула его из такси. Штурман радостно улыбался, ожидая интересных событий. Но Алена впихнула в такси Светлану, впрыгнула сама, рядом тут же оказались ее парни, и они умчались.
На другой день, и во время уроков, и на переменах, и после уроков, когда ехала в Научку менять книги, Светлана не могла избавиться от чувства липкого стыда. Неприятное чувство мешало жить, хотелось все забыть, но, чтобы она ни делала, в голове прокручивался вчерашний вечер, и Светлана не могла понять, как могла она оказаться такой заурядной... она подыскивала слово, и каждый раз не могла назвать себя иначе, чем скотиной. Как могла она весь вечер кривляться, пить шампанское того штурмана, а потом вышвырнуть его из машины. Конечно, он не нужен ей, но ведь можно же было расстаться по-человечески, поблагодарить за веселый вечер. Как он просил: "Я вас только провожу". Ну, ладно, можно было и на то не соглашаться, но поговорить-то можно было. Дать телефон. Но зачем давать ему телефон? Ну, пускай не давать телефон, но уж до свидания сказать... Как Алена вытащила его за рукав... Какое у него было потерянное лицо. Все! В ресторанах ей делать нечего. В "Аквариум" дорога закрыта, и значит встретить его, того... Нет, надо поехать в "Аквариум" сегодня же вечером, найти его, этого (ведь он придет ужинать), извиниться. Только извиниться. Завтра литература в десятом, полночи план писать - только по ресторанам и ездить извиняться.
Оставалась одна остановка до Научки, и Светлана прошла к выходу. За стеклом в темноте зимнего вечера в ожидании автобуса не спеша прохаживался вдоль скамейки летчик. Глянул на трафарет с номером и отвернулся было, но тут же вновь развернулся к автобусу. Лицо летчика показалось Светлане знакомым. Где-то она видела его. У Веры? Он! Тот штурман, только в форме.
Светлана отвернулась от окна, но успела заметить, как летчик поспешно бросил окурок, вскочил в автобус, завозился у кассы.
Он или не он? В этой форме все они одинаковые. Светлана быстро оглянулась. Он. Или не он? В стекло видно: взял билет, встал в проходе. Нет, не он. Постоял, подошел ближе к Светлане, встал за ее спиной. В окне, как в зеркале. Это был он, штурман. Стоит, почти касаясь ее плеча. И смотрит на нее в окно.
Извиниться. Как бы извиниться, но так, чтобы он ничего не успел ответить.
Светлана встала на ступеньку у двери. Автобус остановился. Светлана вышла, и, когда двери зашипели, закрываясь, обернулась:
- Простите, пожалуйста. Ради Бога. Мне так стыдно.
И пошла вперед, к библиотеке.
Автобус, обогнав ее, резко затормозил, и летчик выскочил, подошел к Светлане:
- Здравствуйте, Светлана. Вы, наверное, не помните, меня зовут Виталий.
Виталий ждал Светлану на площади Ленина, но не сидел, как обычно, на скамейке около фонтана, без устали вертя головой и умудряясь до последнего ее не видеть. Он стоял на тротуаре, против входа в ресторан "Центральный", и оживленно болтал с каким-то летчиком. Светлана остановилась, ожидая, когда они распрощаются. Летчик не уходил, оба продолжали болтать, поглядывая то на свои часы, то на часовое табло на Доме моделей, и оба глядели вдоль проспекта Карла Маркса. Видимо, оба ждали ее.
Светлана подошла.
- Ну, наконец-то. Мы уже затанцевались. Знакомься - Сергей. Я тебе говорил. А о тебе он знает. В "Центральном" мест нет. Мы пробежали все Карла Маркса. Славка сидит в "Уссури", столик бережет. - Виталий, всегда быстрый, сегодня говорил еще быстрее, чем обычно. Казалось, он взволнован предстоящим вечером.
- Что ты не сказал? Я бы Гале позвонила и Лену позвала. - Светлана не представляла, как помочь Виталию устроить сегодня вечеринку. Уроки в школе закончились, а дома ни у кого из ее знакомых телефона нет. - Куда я сейчас звонить буду?
- Никого не надо. Только вы, - твердо сказал Сергей. И взгляд Сергея, и движения были сдержанны, скупы, словно он готовился к ответственному мероприятию, а не к легкому застолью.
Очевидно, ей устроены смотрины, официальные. Ну, и черт с ними. Не мог предупредить! Не переоделась, прическу не сделала. А впрочем - так сойдет. Да и во что переодеваться?
Шампанского в "Уссури" не было, лишь водка и коньяк. Ребята заказали себе бутылку водки, сказав официантке: "Для начала", - и Светлане двести пятьдесят граммов коньяку.
- Не много ли? - спросила Светлана.
- В самый раз, - дружно ответили все трое.
Светлана хотела есть. Сегодня даже пообедать не удалось: конец полугодия, весь день идут родители, она не стала уходить из школы, успела написать планы на завтра; но все тетради проверить не успела, и мысль о тетрадях портила настроение.