– Ты с верхних ярусов, да? – спрашивает он, хватая медсестру за руку, когда она пытается вколоть ему снотворное.
Эта встреча случается, когда Туке только начинает жить с Рени.
– Когда-нибудь хронографисты тоже будут жить на верхних ярусах, – говорит Лея. – Странно, что все еще не живут. – Да, небожители именно так и разговаривают – резко и открыто.
«Может, они и не умеют иначе?» – думает Туке. Он все еще держит медсестру за руку и называет свое имя. Она смотрит ему в глаза и называет свое. Ресниц и бровей у нее нет. Туке уже видел небожителей прежде, но не думал, что будет держать одного из них вот так вот за руку. Обычно они появлялись в его отделе и проверяли работу служб и систем, давали совет, как улучшить нейронные реконструкции прошлого. Каждый хронограф по совместительству художник. Все зависит от того, под каким углом он смотрит на вещи. Так что если отправить в одно и то же прошлое двух хронографистов, то суть реконструкции может быть одна, но детали начнут различаться. Обычно это оттенки цветов, конструкции, мимика. Так что прошлое зависит от того, кто на него смотрит.
– Но какое оно на самом деле? – спрашивает Лея. – Не в реконструкции, а когда смотришь на него, вдыхаешь его.
– Почему бы тебе не попробовать самой? – спрашивает Туке.
– Почему бы тебе не стать медсестрой? – отвечает вопросом на вопрос Лея.
Туке думает об этом пару секунд и улыбается. Лея тоже улыбается. Небожитель улыбается. Эта улыбка мелькает перед глазами Туке больше месяца. Даже с Рени.
– Что ты думаешь о небожителях? – спрашивает он свою жену.
– Думаю, что все они какие-то стерильные, – говорит она.
Туке смотрит на нее, хочет спросить, занималась ли она когда-нибудь сексом с небожителем, но не спрашивает, не решается. Как-то раз, еще до встречи с Рени, желая купить немного синтетического псилоцибина, Туке спустился на нижние ярусы. Ад гудел и переваривал сам себя, словно гигантская пищевая система. Люди торговали своими органами. Старик с искусственными легкими, которые были закреплены у него сзади в рюкзаке, хватал прохожих за руки, предлагая купить его глаза, почки, желудок. Он не признал в Туке жителя средних ярусов, не признал в нем даже мужчину.
– Могу продать свои гениталии! – кричал он, идя следом за ним. – Они хоть и старые, но еще работают. Дешево!
Чтобы отвязаться от него, Туке зашел в первый попавшийся на глаза бар. Пара проституток стрельнули в его сторону своими глазами – кажется, еще настоящими, а не имплантированными. Туке не собирался ни снимать женщину, ни пить. Ему нужен был только псилоцибин, но в этот вечер… он и сам не знал, как оказался в постели женщины из нижних ярусов. Это станет не самым приятным воспоминанием в жизни Туке.