Испанцы собирались на палубе и наблюдали за пиратским каракком, так же, как сами пираты наблюдали за ними. Сейчас эти корабли были друг для друга единственной реальностью в этих проклятых водах.
Ветер стихал, но течения продолжали нести парусники вперед, к неизвестности. Небо было неспокойным, обещая бурю. Где-то далеко сверкали молнии, но вокруг кораблей царила тишина. В молочном рассвете им на пути встретилась туша мертвого кита. Его органы разлагались. Он буквально варился изнутри, вспучивая прослоенное жиром тело. Пираты столпились сначала у левого борта, а затем на корме. Кит продрейфовал мимо них, игнорируя течение. Вода вокруг него бурлила, подогреваемая варящимися внутренностями. Кит приближался к испанскому галеону, но на полпути его тело взорвалось, выбросив в небо фонтан ошметков гниющей плоти, которые посыпались на палубы двух кораблей, словно последнее предупреждение Ада.
Морские воды вспенились от почуявших кровь акул. Крики чаек разорвали тишину. Голодные птицы обрушились на палубы кораблей, усыпанные останками взорвавшегося кита. В драке за пищу чайки клевали матросов, отбивавшихся от них шпагами. Грохнули мушкеты, но выстрелы только распалили обезумевших птиц. За всей этой кутерьмой никто не заметил гигантской воронки, соединявшей на горизонте море и небо. Смотровым на мачтах птицы выклевали глаза, и они полетели вниз, разбившись о палубы, добавив чайкам пищи. Крики птиц и людей слились, смешались, а затем… Затем все как-то вдруг стихло.
Птицы, почувствовав неладное, поднялись в небо и полетели прочь. Стихло и море – акулы оставили ошметки плоти, уплыли. Остались лишь два корабля, да остов огромного кита, который медленно погружался под воду. Если не считать разбившихся смотровых, то жертвы были минимальными: разорванная щека тут, выклеванный глаз там. Но потом…
– Смотрите! – закричали несколько пиратов в один голос, указывая на гигантскую воронку, которая образовалась вокруг огромного белого шара.
Свет внутри шара был таким, что глаза долго не могли привыкнуть, скрывая детали воронки. Опавшие паруса ожили. Рожденный воронкой ветер наполнил их. Течение усилилось. Пираты загалдели, увидев, что в вихре ветра и морской воды, образовавшем воронку, кружатся попавшие в него рыбы и птицы. Был там и старый корабль, который вращался так медленно, словно время для него остановилось. Команда того корабля, пытаясь спастись, прыгнула за борт, и теперь их тела кружили в водовороте, не в силах выбраться из этой дьявольской ловушки. Но в центре воронки, в сердце искрящегося слепящего глаза света все было тихо и спокойно.
Пираты видели вылепленные из белой энергии гигантские опоры и арки, видели бесконечность комнат с прозрачными стенами. И все эти искрящиеся, переливающиеся цветами всполохи света! Это могло бы очаровать и родить желание пробраться туда, прикоснуться к тайне, если бы не гигантская воронка, которая проглатывала все, что приближалось к ней. И чем ближе подходили корабли, тем сильнее становился ветер. Даже молнии и те теперь отзывались громовыми раскатами. Пираты попадали на колени и начали молиться. Сейчас, когда усилившееся течение несло их корабль к смерти, это казалось единственным разумным решением.
– А ну по местам, корабельные крысы! – заорал, перекрывая раскаты грома, капитан де Графф, заставляя себя очнуться от оцепенения.
Ветер сорвал с его головы треуголку и трепал светлые волосы. Но ветер мог стать их спасителем. В конце концов, какая разница с кем сражаться: с природой или с испанцами. Да и поздно уже делать выбор. Схватив плеть, де Графф начал хлестать матросов, пока они не пришли в себя, не стали подчиняться.
– Мы не умрем здесь! – орал он. – Не сегодня, трусы. Не сегодня!
Глава первая
1965 год.
В гримерке было душно и грязно. Десяток ламп окаймлял зеркало, в центре которого кто-то размазал жирную кляксу тонального крема. Стул был старым, расшатанным. В углу свалены дешевые костюмы из картона, покрытые толстым слоем пыли. От предыдущей труппы, выступавшей два часа назад, остались пара пустых пачек чипсов, накладной бюст, да еще едкий запах пота, который не мог перекрыть сигаретный дым.
Наоми Добс никогда не видела этих актеров, лишь слышала иногда фальшивый фальцет переодетых в женскую одежду наманикюренных мужчин. Губы накрашены ярко-красной помадой, рыжие парики, запах лаванды смешивается с резким запахом мужского пота. Как-то раз они оставили свой дипломат, где хранился их арсенал перевоплощения. Черный и потрепанный – Наоми запомнила дипломат. Тогда она подумала, что трио, должно быть, на самом деле обыкновенные мужчины, просто с такими голосами проще было стать женщинами, трансвеститами.