Свернув, они некоторое время шли узкими улочками, но потом стало окончательно темно.
— Давайте сюда, что ли… Не на мостовой же спать! — Борух указал на широкие стеклянные двери над каменным резным крыльцом.
Двери раскрылись с тяжелым скрипом, оставляя след на пыльном полу. Внутри включили фонари.
— Похоже на гостиницу! — сказал Артем.
Помещение перегораживала стойка, за которой висела самая банальная доска с ключами. На стойке лежала заложенная карандашом книга для записей, за ней на полке стоял кнопочный телефон — Артем почему-то ожидал увидеть дисковый, с тяжелой трубкой-раструбом из меди и эбонита, но нет — оказался совершенно банальный офисный аппарат с факсом. Цифры как на аппарате, так и на бирках ключей были обычные, арабские, но лежащий на стойке пыльный буклет оказался, несмотря на сходство букв с латиницей, совершено нечитаемым. Текст изобиловал тильдами, умляутами и прочими диакритическими знаками, и не был похож ни на один известный Артему язык. Он подумал, что такое количество дополнительных значков обычно означает заимствованную из другого языка письменность, придуманную для другой фонетики — но потом решил, что вряд ли кого-то теперь заинтересует местная история.
— Будем считать, — сказал Борух, снимая ключ с биркой «201» с крючка, — что у них та же логика нумерации, и первая цифра означает этаж. Вряд ли тут сотни номеров, в конце концов. Ищем лестницу, нам второй этаж удобней. Если что, будет время смыться, пока прочешут первый…
Лестница оказалась за углом коридора, и Артем чуть не загремел с нее, когда под ногами поехала сорвавшаяся с креплений ветхая ковровая дорожка.
— Все-таки наследили… — укоризненно сказал Борух. — Ладно, будем надеяться, что никто нас искать не станет. С чего бы?
Номер действительно оказался на втором этаже, небольшой, однокомнатный, с застеленной широкой кроватью, диванчиком, столом-стульями и окном-балконом во всю стену. Артем хлопнул по покрывалу и в затхлый воздух поднялась туча пыли.
— Что ты делаешь, не пыли! — возмутилась Ольга. — Нам тут дышать этим потом!
Она аккуратно, стараясь не встряхивать, сложила покрывало и вынесла его в соседнее помещение — там обнаружился вполне приличный санузел из унитаза и душевой кабины. Воды, разумеется, не было.
— Дверь эту балконную приоткройте, что ли, — сказал Борух, — а то дышать нечем. Но чуть-чуть, чтобы с улицы незаметно было… И в сортир этот, чур, не гадить — самим же нюхать всю ночь придется. Я от соседнего номера сейчас ключ принесу, там хоть все засрите.
— Грубый ты, майор… — покачала головой Ольга, проверяя содержимое шкафов и прикроватных тумбочек.
— Жизнь такая, — ответил Борух, выходя из номера.
— Бара в номере нет, — разочарованно констатировала Ольга, закончив обыск, — и халатов нет, и тапочек, одни полотенца в душе. Три звезды максимум.
— Ну, так мы и не переплатили, — возразил Артем, пытаясь открыть створку высокой застекленной двери. Бронзовые шпингалеты присохли, пришлось помогать себе ножом, но, в конце концов, удалось сделать небольшую щелку для притока воздуха. Сразу почувствовалось, как свежо в ночном городе и как душно тут.
— Вниз по лестнице не ходите, я там растяжку пристроил, — сказал вернувшийся Борух и бросил на кровать ключи с бирками. — Вот, девочки налево, мальчики направо.
— Я скоро! — Ольга подхватила из рюкзака пластиковую двухлитровку с водой, взяла один из ключей и вышла. (Полное отсутствие пластиковых бутылок стало для Артема чуть ли не самым сильным бытовым шоком в Коммуне. Там вообще не было ничего одноразового, но разведчики быстро освоили наследство перемещенного города).
— Как думаешь, что тут случилось? — спросил Артем у майора.
— Я стараюсь об этом не думать, — признался тот. — Так же, как стараюсь не думать, почему почти все известные нам срезы либо безлюдны, либо идут к тому. Но доводилось мне слышать краем уха, что это не просто так…
— А как?
— Никак! — сказала вернувшаяся Ольга. — Не забивайте себе головы, мальчики. У нас уже ученые на эту тему друг у друга последние волосья на диспутах повырывали, а все никак не договорятся. Куда уж нам-то в проблемы Мироздания лезть… Давайте лучше спать укладываться.