Все золотые люди выбежали на равнину навстречу чему-то, что медленно приближалось из города. Оно тяжело катилось на деревянных колесах, толкаемое толпой потных мужчин. Это был массивный таран, сделанный из ствола колоссального дерева, увенчанного камнем.
Харлоу подскочила к интеркому:
— Кволек, у нас есть минут десять! Они идут с щелкунчиком, который наверняка расколет наш орешек.
— Десять минут? Нам нужен еще час! — ответил голос Кволека. — Мы отсоединили поврежденную трубу, но столько же времени потребуется, чтобы установить новую.
Харлоу на мгновение задумался, затем принял решение. Оставалось сделать только одно.
— Приостановите работу, — сказал он. — Запечатайте крепление трубы и поднимайтесь сюда. Мы взлетим как есть.
— Вы с ума сошли? — взвыл Кволек, но Харлоу отключил интерком.
Минуту спустя на мостике появились Кволек и Гарсия. Красное лицо Кволека было перепачкано грязью, и он был сильно рассержен.
— Вы должны знать, что взлет на несбалансированных трубах опрокинет «Тетис» на солнце, — сказал он.
Затем он увидел экран и потных, торжествующих кташи на равнине, все быстрее и быстрее толкающих свой массивный таран к кораблю. Он сказал:
— О…, - затем склонился над интеркомом и громко произнес в него несколько команд, нецензурно закончив приказом сделать это быстро. Харлоу взял Ирру за руку и оттащил ее от экрана, где она завороженно с ужасом наблюдала за неотвратимым приближением тарана.
— Это будет непросто, — сказал он ей. — Ты, вероятно, будешь напугана до смерти, но это ненадолго.
В любом случае, подумал он, это не продлится долго. И если мы справимся, и если нет.
Он пристегнул ее к своей койке, обеспечив ей максимальную безопасность и комфорт, и теперь она выглядела такой маленькой, терпеливой, испуганной и слишком гордой, чтобы показать это, что он не удержался и поцеловал ее перед уходом. Затем он побежал обратно в рубку управления.
Кволек и Гарсия уже были пристегнуты, Кволек приложил ухо к переговорному устройству, и они оба смотрели на экран. Таран был уже совсем близко. Его массивное навершие из красного камня выглядело достаточно мощным, чтобы пробивать каменные стены города.
— Еще пару минут. Мы не хотим рисковать тем, что уплотнение лопнет, когда мы попадём в вакуум, — сказал Кволек.
Он заметно вспотел. Гарсия тоже, но более опрятно, каким-то образом умудрившись не запачкать воротник своего кителя. Харлоу сказал:
— Дай мне внешний динамик. Быстро.
Он пристегнулся ремнями к своему собственному откидному креслу, пока Гарсия щелкал переключателями и подключал коммуникатор. Он тоже смотрел на экран и видел боевые шрамы на стволе тарана, истории былых сражений, записанные сколами и трещинами на каменной боеголовке. Он совершенно отчетливо видел лица кташи. Это были лица фанатиков, одинаковые по всей галактике, где бы вы их не нашли. Людей, которые знали, что они правы, людей безжалостных.
Гарсия протянул ему микрофон.
— Вот.
Он посмотрел на огромную красную голову тарана и как можно сильнее съёжился в своем кресле, как будто хотел как можно плотнее сжать свою атомную структуру для защиты от надвигающегося удара.
Харлоу взревел в микрофон. Усилители подхватили его голос, усилили его в тысячу раз и исторгли из внешней акустической системы корабля.
— Н'Канн! — кричал он. — Уводи своих людей отсюда. Мы взлетаем.
На экране он видел испуганные лица, повернувшиеся на громкий звук его голоса, тела, застывшие в неподвижности.
— Мы взлетаем! Беги, или ты умрешь. Н'Канн, ты слышишь меня? Оставь таран и беги!
Кволек отвернулся от интеркома и сказал:
— Все готово.
Харлоу уставился на экран. Некоторые кташи повернулись, чтобы убежать. Другие все еще стояли в нерешительности. Третьи, ярые сторонники насилия, кричали и махали руками в сторону корабля, призывая других тащить таран.
Харлоу застонал.
— Дураки, — сказал он. — Я не хочу их убивать. Я не могу…
Таран неуверенно двинулся вперед.
— Убирайтесь! — крикнул он им с ноткой отчаяния и нажал кнопку на центральном пульте управления.
«Тетис» задрожал и, в предвкушении, начал глубоким басом напевать себе под нос.
Таран остановился. Люди стояли рядом с ним, глядя вверх. Позади них большая толпа таяла, сначала медленно, а затем со все возрастающей скоростью.
Харлоу снова прикоснулся к кнопке, продвинув ее еще на одну ступеньку. Гул превратился в рычание, в песню без слов. «Тетис» приготовился к прыжку вверх.