- Нет. Просто сегодня хочется темного, густого, сладковатого вина...
Алексей посмотрел на нее внимательным долгим взглядом.
- Одной хватит?
- Не знаю, - улыбнулась Женя. - Можно, две.
Алексей тоже улыбнулся, прижал ее к себе покрепче.
- Что там у нас осталось из закуски?
- Почти все, кроме самсы и селедки.
- О! Конечно, как же без самсы и селедки! Ясно.
"Дома" они не спешили сразу в постель. Женя сидела с ногами на кровати и вертела в руках бокал с вином, а Алексей рядом на стуле. Вино было действительно сладковатое, ароматное, от покачиваний на стенках бокала долго оставался "маслянистый" розовый след. Женя молчала. Алексей положил руку на ее колено и сказал:
- Ты обещала рассказать, как ты жила...
Женя молчала и по-прежнему смотрела в бокал. Алексей ее не торопил. Наконец, она подняла на него глаза.
- Ты, действительно, хочешь знать, как я жила?
- Хочу.
Она опять помолчала, затем улыбнулась и с кокетством в глазах спросила:
- А какие именно аспекты моей жизни тебя интересуют?
- Все, - он смотрел на нее знакомыми внимательно-печальными глазами.
Женя стала серьезнее.
- Тридцать лет - это очень много, не хватит и тридцати вечеров.
- А ты расскажи только самое главное.
- Смотря, что считать главным. Для одних главное карьера, для других - семья, дети, для третьих - развлечения, знакомства...
- А что для тебя главное?
Женя задумалась.
- Любовь. Во всех ее аспектах!
- Ты много любила?
- Всю жизнь.
- Счастливая...
- Кто я? - удивленно и с какой-то обидой спросила Женя. - Хотя..., наверно, да... Я через всю жизнь пронесла любовь к тебе! И счастлива этим! - с некоторым вызовом сказала она. - А теперь... - она так глубоко вздохнула, словно никак не могла набрать нужное количество воздуха, - ... теперь Боги подарили мне эту встречу. И я так счастлива! Я даже не знала, что оно, счастье, может быть таким огромным!..
Алексей привлек ее и долго нежно целовал, затем пересел к ней на кровать и крепко прижал к себе.
- Я думал, что потерял тебя навсегда, - зашептал он ей на ухо. - Я вспоминал тебя..., но чем дальше, тем нереальнее мне казалась та наша встреча, словно чудесный сон из юности... И вдруг ты появилась снова. Как гром среди ясного неба! Как ураган, налетевший внезапно на сонную деревушку! Как цунами, ворвавшееся в тихую гавань! Разметала все, что я выстраивал все эти годы в своей голове. И уже не было мне покоя. Я пытался жить, как прежде, но уже поселилась мысль, что мы обязательно должны встретиться. Как же ты меня нашла?
- Я очень хотела тебя найти! А дети мне помогли. Как говорится: дай Бог здоровья тому, кто придумал интернет...
- Расскажи мне о своих детях, - попросил Алексей, а Женя потеснее прижалась к нему, улыбнулась собственным мыслям.
- У меня замечательные девочки! Я же по телефону много тебе о них рассказывала...
- Прости, Женечка, за вопрос. Кто их отец?
- У них нет отцов, - ответила она, а затем поправилась. - Есть, конечно,... они разные..., но их нет. Ну, хорошо, я скажу. Все расскажу, - с решимостью произнесла Женя, освободилась от объятий Алексея, села в самый угол кровати, обхватив колени руками и не глядя ему в глаза, начала свой рассказ.
- Катин отец был зам.начальника лагеря, где я отбывала срок... Только, ничего не спрашивай о моей жизни там! - поспешно, с мукой в голосе попросила она.
- Не буду.
- Он неплохо ко мне относился, защищал, подкармливал. Я же относилась к нему, если не как к отцу, так как к старшему родственнику, он был старше меня на двадцать два года. Я действительно думала, что он опекает меня по-отечески. Но в конце первого года..., вобщем, он изнасиловал меня, - жестко произнесла Женя, - да я и не очень сопротивлялась, понимала, что иначе будет хуже, - она усмехнулась. - Он не ожидал, что я - девочка, испугался, попросил никому не говорить, а за это обещал по-прежнему помогать мне.
Женя замолчала, так ни разу и не взглянув на Алексея, а он смотрел на нее широко раскрытыми от ужаса глазами, в которых блестели слезы.
- Слово он сдержал. Я давно его простила и зла на него не держу... Но я забеременела. А когда живот стал "лезть на нос", в лагере поднялся переполох. Как меня не "пытали", я его не назвала, хотя почти все догадывались, но ведь "свечу не держали" и "под одеяло не залезали"! И перед родами отправили меня в другой лагерь, где сидели молодые мамочки с детками, там для них даже вроде яслей сделали. И охрана там хорошая, душевные тетки...
Алексей заметил, что чем больше Женя рассказывала о том периоде ее жизни, тем грубее становился ее голос, резче слова, взгляд становился колючий, с прищуром.
- А когда Катюхе исполнилось полгода, меня выпустили по амнистии... - Женя вздохнула, продолжая задумчиво смотреть мимо Алексея. - В город наш я не вернулась. А куда? Квартиру отобрали, на работе я нафиг была не нужна: со сроком да еще с ребенком. У нас в лагере, где я рожала, была повариха на кухне, из местных, Антонина Петровна, очень добрая, замечательная женщина! Вот она меня и приютила: у нее своих детей не было, муж умер - зимой пьяный замерз. Там с ней и прожила почти пять лет, работала нянечкой в детском саду. Там и со сроком можно было жить, иногда такие, как я, кому некуда было возвращаться, оставались где-то поблизости. Может, и дольше бы я с ней прожила, да рак у нее обнаружили, уже не операбельный. И сделала тетя Тоня для меня великое дело. Как уж ей удалось? По знакомству или деньги сыграли роль? А только сумела она сделать для меня "чистые" документы, без судимости. Поселок у нас был небольшой, а она пользовалась большим уважением. И как сделали, отправила меня в областной центр, там объявили комсомольскую стройку, где общежитие давали даже матерям-одиночкам... Без меня умерла тетя Тонечка, - у Жени на глаза навернулись слезы, - даже схоронили без меня, не успела... И снова мы с Катюхой остались сиротами...
Женя замолчала, закурила.
- Вот не хотела с подробностями, а получается... На стройке за три года я заработала квартиру, а когда распределяли, мне с ребенком положена была однокомнатная, а я принесла справку, что беременна.
Алексей удивленно на нее посмотрел.
- Как?
Женя улыбнулась, наконец, прежней, светлой улыбкой озорной девчонки.
- А вот так! - и засмеялась. - Влюбилась. Очень уж красиво ухаживал: с цветами, шампанским, - с ударением на этом слове и выразительно посмотрев на Алексея, сказала Женя, - ресторанами, комплиментами... Не со стройки, с этими я не связывалась - пьянчуги. Музыкант из филармонии. Но... узнав о моей беременности, испугался. Я ни на чем не настаивала, зачем принуждать, ничего хорошего из насилия никогда не выходит. А ребенка оставила, уж очень Катюхе хотелось сестричку. Так у нас появилась Аленка...
- Как же ты одна, с двумя детьми? - качая головой, с жалостью в глазах, спросил Алексей.
- Как видишь, жива. Конечно, когда Союз развалился, уж очень туго пришлось. Но я тогда работала опять на швейной фабрике, худо-бедно что-то шили, даже продавали, цеха не все работали, но меня не сократили: как же, мать-одиночка в квадрате!.. Вот и вся история с рождением моих дочерей. Теперь они выросли, обзавелись своими семьями, меня не забывают, помогают...
Она замолчала. Алексей тоже молчал некоторое время, затем спросил:
- В нашем городе так и не была?
- Ну почему? Была. Еще с Катюхой. К Наталье заходила. Она-то мне и сказала, что ты на Ольге женился...
- А почему к маме моей не зашла?
- А зачем, Алеша? Может, был бы не женат, зашла бы...
- Она долго тебя вспоминала... - задумчиво произнес Алексей.
Снова воцарилась тишина. Женя сидела по-прежнему, обхватив колени руками и положив на них голову. Алексей не видел ее лица. Он придвинулся к ней, взял ее голову в руки и поднял: все лицо Жени было залито слезами, ручьями катившимися из переполненных, как два синих озера, глаз.