Никогда не забуду о том благоговении, которое распространялось на всех присутствующих в храме, когда он читал Шестопсалмие. Он весь, и сердцем, и душой, отдавался чтению этих святых псалмов и делал это с сокрушением. Наедине он, подобно Эвтерпии, читал по три кафизмы ежедневно, как это принято в монастырях.
Многие задавали мне вопрос: «Отчего же эти люди не стали монахами?» Думаю, оттого, что они полностью посвятили себя приходскому служению и богослужебная жизнь прихода наполняла смыслом и их собственную жизнь. Они считали, что Сам Бог определил их к этому служению, что Он их поставил поддерживать горящими лампады в храме и неумолкающую Псалтирь в ежедневном богослужении. Приход был для них всем. Если бы они его лишились, то, наверное, не смогли бы жить. Так как они пережили закрытие и разрушение церквей в их потерянной родине, то эту горечь они старались преодолеть постоянным служением на приходе. Они не были людьми с начальным или средним образованием, которое было у нас совершенно неизвестно, но людьми, получившими образование благодаря постоянному участию в богослужении и чтению житий святых. Проповеди в то время были редкостью, но о поклонении Святой Троице постоянно проповедовала Псалтирь, мрак из сердец прогонял свет неугасимых лампад, а каждение наполняло благоуханием сердца, осквернённые зловонием греха.
Мы до сих пор признательны этим многострадальным людям, которые своим пением и чтением давали нашим сердцам ощущение праздника на каждое Рождество и Пасху.
Ксанфа с Проса, учительница благочестия
– Бабушка, куда это ты так нарядилась?
– Я иду, дитя моё, к госпоже Ксанфе, чтобы послушать слово Божие. Душа без слова Божия становится как иссохшая земля, на которой не растёт трава, и как мёртвое море, в котором нет рыбы.
С трудом шагая, постукивая палочкой, спускалась она по каменной лестнице и потихоньку шла к дому Ксанфы.
Госпожа Ксанфа была настолько болезненной, что её никто никогда не видел идущей по дороге, кроме тех случаев, когда она шла в церковь. Целыми днями читала она церковные книги и журналы. Эта женщина полностью соответствовала словам Давида: «Буду вникать в Закон Твой и днём, и ночью»[13]. Рядом с ней мог жить только тот, кто желал слушать слово Божие. Она никогда не говорила о своих собственных делах, но лишь о том, что прочла. Когда бы ты ни пришёл, она всегда говорила тебе что-нибудь новое. Она не была старухой, болтовня которой утомляет, которая постоянно говорит об одном и том же. Советы её были рассудительны, и ты слышал от неё именно то, чего искал, словно у неё было высшее образование. Не удивительно, что соседи называли её святой, и не с иронией, как они это делали по отношению к другим, а в буквальном смысле.
Она скончалась, глядя на икону Жениха Христа и говоря: «Чертог Твой вижду…»[14], – а в конце добавила: «Господи, прими дух мой», – после чего закрыла глаза, чтобы открыть их снова в немеркнущем свете Царства Божия. Все окружавшие её сетовали: «Потеряли мы нашу учительницу, нашу утешительницу».
Да будет вечной память о ней!
Лени из Египта
Ленио родилась и выросла в Александрии, знаменитом египетском городе, в семье греков, но на нашем острове к имени обычно добавляют место происхождения, чтобы не путать людей с одинаковыми именами (например, Янис Сельский, который родился на этом же острове, но в селе Аэтокефалос). Посещение храмов греческой Александрии дало ей настоящее христианское воспитание, у неё была прекрасная душа и деликатное обхождение. Она была красива, как арабские девушки Египта, и аристократична, как служанка фараона.
Ей посчастливилось встретить дядю Антония, который был самым добрым из жителей нашего острова. Он работал в одной александрийской пекарне. Как-то раз, пойдя за хлебом, Ленио познакомилась с этим уроженцем Пароса. Она быстро привязалась к нему, но ей трудно было примириться с необходимостью оставить ради него свой большой город и провести всю свою жизнь на каком-то Паросе – бесплодном острове в Эгейском море. Чтобы завлечь её туда, Антоний рассказывал ей о садах и померанцевых деревьях, которые будто бы росли в его имении, доставшемся ему от отца по наследству. В конце концов она согласилась выйти замуж за Антония и переехать с ним на Парос. Так Ленио покинула свой прекрасный родной город, чтобы никогда уже туда не вернуться. Остров оказался вовсе не таким чудесным, как она ожидала. Когда дядя Антоний привёз её в местность Ставрос, где находился его дом и хозяйство, то Ленио стала искать сады и парки, о которых он ей рассказывал.
14
Песнопение утрени первых четырёх дней Страстной Седмицы. Его перевод на русский язык: «Я вижу, что Твой брачный чертог уже украшен, Спаситель мой, но нет у меня одежды, чтобы войти в него. Просвети одеяние души моей, Податель света, и спаси меня».