— Да брось ты, ты же сам прекрасно знаешь ответ.
— Значит, Левиафан действительно существует? И война… я в ней участвую?
— Шеф, шеф, шеф. Я думаю, мы оба знаем, что не это привело тебя сюда.
Виндзор неопределенно моргнул, словно забыл, что собирался сказать.
— Ну, выкладывай, — сказал Стритер. — Скажи нам, зачем ты сюда пришел.
— Вы знаете, чего я хочу.
— Может, и знаю, шеф. Может, и знаю. Но что, если я хочу услышать это от тебя?
Кадык принца отчаянно задергался. Он почувствовал соль во рту, панический привкус пота.
— Я подумал…
— Ну?
Глаза Артура с мольбой смотрели на Стритера.
— Я подумал, может, у вас найдется немного чайку.
Стритер рассмеялся.
— Чайку?
Принц отважился на одну из своих неубедительных улыбок.
— Да, пожалуйста.
Стритер с издевательским сочувствием покачал головой.
— Ах, Артур. Эк тебя забрало-то. Но уж ежели ты просишь так смиренно… — Он залез в сумку, стоявшую в его ногах, и вытащил шприц с красноватой жидкостью.
— Бога ради, — пробормотал принц, — сейчас не время шутить с этими глупостями. Мне нужен чай.
Стритер поднял брови.
— И вообще, что это такое вы заправляете себе в вены?
Мистер Стритер не улыбнулся. Он казался серьезнее, чем Артур видел его когда-либо прежде.
— Этот наркотик называется амперсанд.
— Амперсанд? Никогда о таком не слышал.
— Амперсанд — это моя мать. — Стритер говорил медленно, модулируя каждое слово, словно вел речь о чем-то священном для него. — Амперсанд — мой отец. Амперсанд — моя любовница, моя жизнь. Амперсанд, ваше самое королевское высочество, — это будущее.
Артур застонал.
— Пожалуйста…
Стритер сел на кровать и начал закатывать рукав принцева халата.
— Что вы делаете? — Виндзор был слишком слаб, чтобы шевельнуться, слишком сломлен и жалок, чтобы оказать хоть какое-то сопротивление.
— Я даю тебе то, чего ты хочешь, шеф. То, что тебе необходимо.
— Объяснитесь.
— Ты что — еще не сообразил? Он в чае. Всегда был в чае.
— Стритер?
— Ты принимал амперсанд с самого первого дня нашего знакомства. — Светловолосый, размахивая шприцем, ощупывал руку принца в поисках вены. — Теперь ты — один из нас.
После этого его королевское высочество принц Артур Элфрик Вортигерн Виндзор больше ничего не сказал, лег на спину, сдался и позволил остролицему сделать это с ним.
Когда все было кончено, он заплакал от благодарности, радости и ужасного чувства покорности. Он целовал руки мистера Стритера, он лизал его ладони, обсасывал пальцы. Он давал ужасающие обещания и жуткие клятвы. Он продал свою душу за еще одну чашку чая.
16
Я вышел из машины в дальнем конце Даунинг-стрит и обнаружил, что тьма опустилась на мир. В явном противоречии с телевизионным предсказанием безоблачного неба и луны на нем на весь Лондон опустился непроницаемо густой, причудливо вездесущий туман.
Туман был повсюду. Город погрузился в него — более густой, чем дым, он напитывал одежду и коварно проникал в легкие. Мы словно вернулись на шесть поколений назад, в эру газовых фонарей и двухколесных экипажей, древней королевы и кануна войны.
Меня поразила мысль, что эта эпоха, возможно, ближе, чем кажется, что лишь краткость человеческой жизни создает иллюзию отдаленности. Возможно, пройдет еще какое-то время, и пространство, разделяющее эпоху королевы Виктории и наши дни, будет казаться лишь краткими мгновениями, несколькими дергаными кругами, совершенными маленькой стрелкой по циферблату.
Весь Уайтхолл был перекрыт, и самая знаменитая улица Лондона была заполнена звуками и сценами войны. Бессильно светились в пелене тумана фонари. Люди в военной форме толпились вокруг бронетранспортера, который был подогнан почти вплотную к дому номер 10, и всюду сверкал металл автоматных стволов, раздавался рокочущий зык приказов, гулко бряцало оружие. Это шли приготовления к несчастью. Это была страховка против катастрофы.
Не успел я выйти из машины, как рядом со мной материализовался мистер Стирфорт с каменным, мрачным лицом. Он был в своей стихии — в окружении напыщенных суетящихся военных.
— Ступайте за мной, — бросил он и пошел прочь.
Я последовал за ним по Даунинг-стрит. Туман окутывал нас.
Мы были вблизи дома номер 10 и уже видели мистера Джаспера, когда Стирфорт передал мне телесного цвета кусочек пластмассы в форме, напоминающей головастика.
— Дедлок хочет поговорить с вами. Вы знаете, как этим пользоваться?
Я начал возражать, спрашивать, есть ли в этом такая уж необходимость, но Стирфорт больно сунул эту штуковину мне в ухо. Щупальце само пробралось в ушной канал. Я почувствовал сильный тычок во влажную перемычку и вскрикнул от боли и неожиданности. Боль почти сразу же прекратилась, хотя я с непреодолимым беспокойством чувствовал постоянное, настырное присутствие постороннего тела у себя в ухе. Я услышал в голове знакомый голос, слишком громкий.