– Ну, побездельничать – это пожалуйста, а вот не проказничать вряд ли.
– Всё серьезней, чем ты думаешь.
– Ерунда, а на их хитрые ж… есть коечто с винтом.
Я посчитал, что согласие получено, и замолчал, пытаясь собрать мысли в кучу.
Конечно, заманчиво решить проблему с помощью убийства. Но в свете последних событий нужно хотя бы собрать минимум сведений. Кто, что и почему такая самоуверенность? Возможно, старший? Но по всем прикидкам выходило, что это не мог быть никто из наших: не тот почерк. Да и любой из нас прекрасно понимал, как трудно просчитать все варианты. И любая маленькая ссора могла обернуться черт знает чем. Как бы ни малы б мои возможности, но они у меня имеются, и с этим стоило считаться. Ктото, кто не знает о моем существовании? Но, судя по «смотринам», мы с Инной пара достаточно заметная. Да и по жизни, я надеюсь, тоже. Тото и оно, что по жизни. Были еще мои ровесники, плюсминус, но их я отбросил практически сразу, так как мы все одиночки, а здесь чувствовалась организация. Как ни крути, выходило, что это очередной местный князек. И на душе стало както легче, ибо князьков я не боялся.
* * *
– Оревуар, мсье! – Дверь за ними закрылась.
Второй раз я прокручивал наш диалог в режиме просмотра. Инкримировать гостям ничего нельзя, а от того, что можно, любой адвокат в считанные минуты не оставит камня на камне. Если, конечно, до них дойдет, до адвокатов. Меня постепенно разбирало зло. Если этот… платит околоточному и содержит пару папандопул, то уже сам черт ему не брат. Я хлопнул себя по лбу: вот он, готовый ответ. Разозли того, кому он не платит. Когото рангом повыше, так чтоб околоточные и заикнуться не смели, принявшись усердно рыть землю.
Я разошелся не на шутку. Решив, что недели хватит, я вернулся и начал действовать. Сначала занялся сбором информации, поручив это платным детективам. Как и предполагалось, держал он не весь Париж, и даже не половину. Но мелкой сошкой не был. Так, средних размеров хищник. Но парочке иностранцев проблем, конечно, мог доставить ойойой.
В качестве гончей я выбрал одного из замминистров юстиции, удостоверившись, что у того достаточно влияния, чтобы не отступиться. Конечно, шутка, которую я собирался с ними сыграть, не очень красива. Но я утешился тем, что по крайней мере на этот раз все останутся живы. Два раза пришлось навестить загородную резиденцию моего «работодателя», ведь как ни крути, а ежели б не он – нежились бы мы с Инной и наслаждались ничегонеделанием. Так вот, в поисках улик, бродил по особняку. Никаких тебе зажигалок с монографией, никаких именных документов. Ничего не разбросано тут и там и не просится в руки. Прислуга приходящая, а охранник валяется связанный, чтоб не путался под ногами. Да и порусски он не говорил… Кусая губы, я обратил внимание на видеокассеты, вернее, на этикетки. У вас что на них написано? Правильно, названия фильмов. А если снимали видеокамерой? Вот и на нескольких из них стояли женские имена и даты. Не такие уж давние, между прочим. Кинув всё в сумку и прихватив пару безделушек на память, я ретировался.
Кассеты оказались любительской порнушкой с «работодателем» в одной из главных ролей. Никакого криминала, и законом не запрещено. Ну любит человек женщин. А кто их не любит? Ну, малек сентиментален. Так вы ведь тоже храните фото любимых девушек. Время поджимало, а потому я решил довольствоваться тем, что есть. Из газет знал, что выбранный мною замминистра в день нашей встречи с князьком собирался праздновать сорокалетие супруги. И в подарок приобретено жемчужное ожерелье. И жемчужин много, и все чистой воды. И цена подходящая. Гдето под полмиллиона. Жаль, конечно, портить женщине праздник, но ведь я собирался его вернуть. На месте ожерелья я оставил кассеты. Надо же мне хоть чемто их порадовать?
Правильно, на место кассет пришлось положить безделушку. Триста тысяч, говорите? Получите, пожалста, с процентами. Расписочки не надо. В протоколе, козел, распишешься.
Заглянул к нам на огонек он часов в девять вечера, а из газет я знал, что празднование началось в восемь. Вряд ли щедрый муженек станет доставать подарок заранее, так что часа должно вполне хватить. Как раз успеют поставить всех на уши, посмотреть видео и нажать на все рычаги. В общем, сразу после нашей беседы – тютю. Оставалось часа два, и я решил посмотреть, что за чудик испортил мое кресло. Забравшись на крышу противоположного дома, я установил видеокамеру, снабженную таймером, и вошел в холл.
Он ничуть не изменился с нашей последней встречи. Господин аббат стоял и улыбался, как будто роднее меня у него во всём Париже никого не было.
– Пришло волновое сообщение, Юрий. И вас просят отменить операцию. – Он был, как и тогда, спокоен.
– Ккакое сообщение? – Я отупело уставился на него.
– Насколько я знаю, у нас еще часа полтора. Пойдемте немного погуляем.
Мы вышли, и, малёк помолчав, он начал:
– Мы не знаем всех последствий наших поступков. И, как правило, преследуя сиюминутную цель, не заглядываем далеко вперед.
Я молча кивнул, не оченьто понимая, куда он клонит.
– Этот местный АльКапоне в случае ареста назовет несколько имен. Про это все «забудут», на время. Но через полтора года один из этих людей проиграет на выборах. Борьба будет вестись не за президентское кресло, отнюдь нет, но в нужный момент все «вспомнят», и он вынужден будет уступить.
– Ну и?..
– Это немного затрагивает мои интересы… – Я начал понимать.
– И что же, ради этого вы полтора года?..
– Да нет же, сообщение отправляют «по волне», конечно снабдив его соответствующим паролем, – улыбнулся он. И, видя мое недоумение, пояснил: – Ну, ктото входит в коридор, скажем на две недели или на три. Выйдя, он передает просьбу другому. А сам проживает это время по собственному усмотрению. Тот возвращается дальше, следующий – еще дальше. И так по цепочке, пока не достигнет адресата.
– И все эти люди готовы забросить свои дела ради нескольких слов?
– Ну… скажем, я обладаю даром убеждения. – Я представил размеры «дара» и поежился:
– Так что же, эта сука уйдет безнаказанной? – Смеялся, как я уже упоминал, он заразительно.
– А разве речь о нем?
– Так я?..
– Никаких ограничений, мой друг.
И он, не попрощавшись, стал удаляться.
«Выйдя» на крышу из коридора, я взял снайпера с собой. Но не надолго. Бегом вернулся в номер и «вытащил» тело, прикрыв сорванным с дивана пледом. Быстро вставил кассету в видик и изобразил на лице заинтересованность. Они вошли, как и в прошлый раз, вальяжные и самоуверенные. «Промокашке» я заехал меж глаз и уселся в кресло. Как раз напротив окна.
– Нус, с чем пожаловали?
Но он не отвечал, во все глаза уставившись на экран. Лицо стало наливаться кровью, и он судорожно защелкал пальцами. Я зловеще улыбнулся и стащил покрывало с покойного.
– Ты, ты… – Продолжить я ему не дал, влепив пулю между глаз.
Я ехал на взятой напрокат машине за город, чтобы предать тела земле. А то коридор может превратиться в огромное кладбище. Мне стало интересно: а кто обитал там до меня? И куда он исчез? И что, если спуститься вниз по реке, ведь откудато она течет и кудато впадает. Но я знал, что на эти вопросы не получу ответов, по крайней мере в ближайшем будущем. Да и рановато мне. Всегото пара негодяев, и уже рассиропился, Инна куда как крепче. Неожиданно для меня воспоминание о девушке наполнило сердце теплотой. Интересно, что еще она учудит? Настроение немного поднялось, и в Париж я возвращался почти в порядке. Для Инны же вся эпопея заняла лишь какихто два часа, проведенных ею в убежище, так что говорить было практически не о чем.
– Ты извини, а?..
– Не судите, да не судимы будете…
16
– Перед вами находится скульптура… – Экскурсовод продолжала вещать об очередной Венере Милосской, а я боролся со сном. Не подумайте, я вовсе не похож на неандертальца, просто хандрил, и хандра эта выливалась в такие вот формы.