Да. Естественно, я последовал его советам. И это принесло отличные плоды: после окончания обследования я был выписан из больницы с диагнозом «психически здоров, учёбу продолжать может». Во время волнующей церемонии выписки сам главный психолог этого заведения торжественно пожал мне руку и заявил примерно следующее:
«Не могу сказать вам, Кондырев, что по результатам тестирования вы более нормальны, чем даже я сам.»
Такая оценка меня, в общем, не удивила: все они там, психи, немного того…
Впрочем, мне просто повезло. Повезло, что моим соседом по палате оказался Игорь. Повезло, что мой психолог был «ленинградцем». Надо вам сказать, что в нашей стране существуют две школы психиатрии — «московская» и «ленинградская». «Ленинградская» школа более либеральна. Если бы меня тестировал «москвич», то я несомненно был бы признан чокнутым на всю голову. По «московской» школе практически любой человек ненормален, всё дело в том, какой диагноз ему поставить — «олигофрения», «шизофрения», «маниакально-депрессивный психоз» или что-нибудь ещё.
В общем, после окончания тестирования я был выписан на все четыре стороны несмотря на мои многократные просьбы, адресованные лечащему врачу, Ольге Семёновне. Я умолял подержать меня в больнице ещё хоть чуть-чуть. Уж больно там было хорошо…
Вернулся я в училище тогда, когда до последней сесии и стажировки оставалось уже всего-ничего.
Ребята пачками ходят фотографироваться на будущие офицерские документы. Меня их проблемы трогают мало: у меня свой сценарий. И по этому сценарию в самое ближайшее время должно состояться общедивизионное комсомольское собрание в мою честь.
Накануне собрания снова возникает в неприятной близости от меня пресловутый Вася Мельник, привычно уцепляется в мой рукав и тащит меня в ближайший «чипок» (их в училище было два), где мы частенько покупали стандартный обеденный набор курсанта — бутылку молока и «бронебойную» булку. Сам не знаю, зачем я с Васей туда пошёл. Вероятнее всего, просто из любопытства.
В «чипке» нас ждал голубой Витя.
«Какого чёрта, Мельник?» — зло спрашиваю я, завидев Витю и пытаясь дать задний ход.
«Спокойно, Кондырев, — бросает Витя вполголоса. — Не надо пениться. Серьёзное дело есть.»
«Да какое ещё дело?» — сердито спрашиваю я, но почему-то остаюсь.
«Короче, Кондырев, не хочешь играть в наши игры — не надо. Обойдёмся — незаменимых людей нет. Разговор сейчас пойдёт о другом. Тебе, кажется, здорово насолил Джафар?»
«Ну насолил. А кому он вообще не насолил?»
«Вот это верно, Кондырев. На все сто. Именно об этом я и хотел с тобой поговорить… — Витя неторопливо закуривает дорогую сигарету, несколько секунд раздумывает и продолжает: — Скажем так, есть люди — и очень серьёзные люди, смею тебя заверить, — которым этот дурак Джафар попросту мешает.
И если уж тебе неожиданно так повезло, что твои интересы совпали с интересами этих серьёзных людей, то неужели ты не захочешь поучаствовать в деле спихивания Джафара с тропы?» — честное слово, он именно так и выразился: «спихивание Джафара с тропы».
Я плотоядно улыбнулся, взял у него сигарету, закурил.
«Конечно, мне очень хочется наказать этого гада… Но как вы понимаете, участие может быть разным…»
«Не кокетничай, Кондырев, — нервничает Витя. — Никто от тебя ничего сложного не попросит… Пойми, ситуация для нашего дела сейчас просто идеальная…»
«Какая ситуация? И вообще, нельзя ли поконкретнее?»
«Отчего же, можно. Тебе нужно будет всего лишь поставить свою подпись под одним письмом…»
«Под каким ещё письмом?»