Люди этого часа
Север Феликсович Гансовский родился в 1918 году. До поступления в 1940 году на филологический факультет университета работал электромонтером, матросом. В 1941—1942 годах участвовал в Великой Отечественной войне, был разведчиком. Демобилизовавшись после тяжелого ранения, работал на конном заводе, был почтальоном, учителем. После войны вернулся в Ленинград, а в 1951 году окончил университет. С 1950 года С. Гансовский начал публиковать свои рассказы, очерки. В последние годы много работает в жанре научной фантастики.
В одноактную драматургию Север Феликсович Гансовский пришел в 1959 году, когда на Всесоюзном конкурсе ему были присуждены сразу две премии: первая премия — за пьесу «Северо-западнее Берлина» и вторая — за пьесу «Люди этого часа».
СВЕТ СОЛНЦА, СВЕТ ЛУНЫ
Одноактная пьеса
Б о р и с, к сорока годам.
А н н а, около тридцати.
В а с я, за сорок.
С т а р у х а.
Д е в у ш к а.
П е р в ы й м у ж ч и н а.
В т о р о й м у ж ч и н а.
Т р е т и й м у ж ч и н а.
Ч е т в е р т ы й м у ж ч и н а.
П р о в о д н и ц а.
Н а ч а л ь н и к п о е з д а.
Д е ж у р н а я п о э т а ж у.
П а с с а ж и р ы.
Утро, поле и лес, открытое пространство и тишина. Перекликаются птицы, вступает негромкая музыка.
Издалека слышен гудок поезда.
Вот состав приближается, прокатил мимо тяжко дышащий работяга-паровоз, бегут вагоны, слышен пульсирующий лязг движущегося железа.
Поезд начинает удаляться, и мы уже там, внутри. Переговариваются п а с с а ж и р ы, нам и не нужно знать, кто они, мы их даже не называем:
— Солнце столбами светит.
— Будет свежий день.
— Коля! Колечка, беги скорее на эту сторону. Вот видишь, за холмами насыпь. Это новая линия. Там уже тепловозы пойдут — не такой маленький паровозик, как наш… Да не сюда! Куда ты смотришь?
Стучат колеса. Музыка.
В одном из отделений вагона Б о р и с сидит на скамье. Над ним на верхней полке спит В а с я, а напротив — с т а р у х а, которой хочется скоротать долгую дорогу разговором.
Б о р и с. Черт, скучища! (Зевает.) Василия Николаевича, что ли, разбудить, Ваську?
С т а р у х а. Вот такие дела. И температуры вроде нет, и не болит ничего, а никак не расхрабрюсь. Будто кто меня ударил. Дочка говорит: «Вы, мама, просто отдыхайте. Хватит, поработали на своем веку». Так отдыхать соскучишься. Сижу-сижу, возьму тряпку в руки. Пол у них лаком сделанный, а протрешь, все яснее в квартире.
Б о р и с (лениво). Муж-то ничего у дочки?
С т а р у х а. Хороший парень попал. Пятый год как свадьбу справили, а он ее в автобус подсодит, с автобуса примет. Сам шофер в тресте. И десятилетку вечернюю кончает.
Б о р и с. У шофера денег много — во всех карманах. На бутылку всегда соберет.
С т а р у х а (оскорбленно). Это ты собираешь. А он не из таких.
Б о р и с. Почему это я собираю?
С т а р у х а. Потому что у тебя глаза белые. Без зрачков. Какие вы ночью с приятелем-то ввалились, помнишь?
Б о р и с. Ох, мамаша, тебе бы в эстраду! Глаза белые — скажет тоже… Ресторана вот нет в поезде. А то бы я их протер.
С т а р у х а. «Протер»… Не совестно? Четвертый десяток разменял небось. Собой приятный, дети, наверное, дома.
Б о р и с. Почему дети? У меня уже правнуки… Ладно, надо друга будить. (Встает и трясет Васю за плечо.) Вася, Василий Николаевич! Поднимайся. Приехали.
В а с я. Ммм… Сколько время?
Б о р и с. Восемь часов семьдесят пять минут. Хватит валяться. Вставай, чего-нибудь придумаем. Жалко, картишки с собой забыли взять… Ты мойся, а я пройду по вагону, может, найду партнеров.
В а с я. Это девятый час, что ли?.. Или десятый? Сейчас встану, Боря. Иди.
Отчетливее слышен стук колес, ритмический скрип движенья.
Б о р и с (идет по вагону). Пожалуй, вчера действительно перехватили. Что-то у меня последнее время после выпивки только одна половина мозга работает — левая. Правая отключается, это точно. И мысли какие-то коротенькие. По сантиметру, не больше. Одна юркнет, потом другая. Солнце… Лес… Коровы… А когда читаю, дальше глаз не проходит. А слушаю — до ушей только. (Заглядывает в одно из отделений и слушает доносящийся оттуда разговор.)