— Что ж, тогда приступаю к подготовке, — доложил Слегин, отключил коммуникатор и натянул на голову жесткое шерстяное одеяло.
Операция прошла в духе лучших традиций ОБЕЗа.
Когда Крейлис, одетый в белоснежный безупречный костюм, выбрался из своего длиннющего «Тандерболта» и проследовал в здание, Кондор подал условный сигнал, и ко всем входным дверям фирмы, включая вход в подвал, подлетели микроавтобусы, битком набитые спецназовцами со стоп-ружьями и дубинками-шокерами. Дверь главного входа, через который вместе с основной группой устремились Кондор и Слегин, была в мгновение ока выбита вместе с электронной начинкой зарядом пластита размером со спичечный коробок.
Охранники за стальной решеткой, перерезанной у них на глазах с помощью жидкого азота, не успели и глазом моргнуть, как уже лежали на полу в классической позе: руки — за голову, ноги — на максимальную ширину.
Вся сигнализация была отключена.
— Крейлиса я беру на себя, — сказал Кондор Слеги-ну, — а ты давай с ребятами в подвал…
Размахивая парализатором, шеф «Раскрутки» ринулся вверх по лестнице.
У лестницы в подвал был оборудован еще один пост охраны, и штурм-группе с ним пришлось немного повозиться, потому что сразу складывать оружие — и не просто оружие, а СО — стражи подземелий не пожелали. Все дело решила звуковая граната, брошенная одним из спецназовцев за угол коридора, из-за которого, рикошетя о стены, веером вылетали пули. После этого оставалось лишь выждать несколько секунд, а потом, нацепив на уши специальные заглушки, выходить из укрытий и брать оборонявшихся голыми руками, потому что к этому моменту они уже ничего не соображали от дикой боли, терзающей их черепа и разрывающей барабанные перепонки…
Потом некоторое время ушло на то, чтобы открыть кодовые замки в двери.
И наконец — вот он, подвал, а в нем еще один, вход в который замаскирован под один из шкафчиков для рабочей спецодежды.
Темная лестница в несколько пролетов, ведущая в самый настоящий арсенал.
Штабели ящиков чуть ли не до самого потолка. А там — чего только нет!.. Пистолеты, винтовки, пулеметы, боеприпасы, гранаты и даже базуки. Все новенькое, в промасленной бумаге и в надежно заколоченных ящиках, словно только что с завода или с армейского склада… Впрочем, некоторые ящики были вскрыты — в основном с компакт-пистолетами… Видимо, подчиненные Крейлиса не только сбывали запретные товары, но и сами активно ими пользовались в случае необходимости.
Вполне возможно, что и Слепому Снайперу кое-что перепадало отсюда.
Слегин попытался мысленно прикинуть, каким будет срок тюремного заключения, который светит Крейлису и его подручным за этот подземный склад, если за хранение одной единицы СО суд дает не менее пятнадцати лет. Но для таких вычислений потребовался бы калькулятор.
Оставив людей Захарова производить опись и конфискацию оружия, Слегин отправился узнать, как дела наверху.
Наверху уже было все тихо и спокойно. Через открытые настежь двери кабинетов было видно, как сотрудники штурм-группы проводят проверку документов у персонала фирмы. Следов эксцессов не было, только на лестничной площадке между первым и вторым этажами стоял, хлюпая носом, уткнувшись мордой в стену и держа руки в наручниках за спиной, какой-то широкоплечий угрюмый тип под присмотром двух дюжих спецназовцев, а в коридоре на кремовой ковровой дорожке запечатлелись обильные брызги крови, будто тут с силой двинули кого-то в переносицу…
В приемной перед кабинетом Крейлиса не оказалось никого, и Слегин сначала решил, что секретаря уже вывели отсюда, как вдруг в углу за столом раздался слабый шорох и раскрутчик увидел на полу ноги лежавшего человека, голова которого была завернута в оконную штору, полусдернутую с окна.
Это был тот самый молодой человек, которого Слегин видел в ходе своего первого визита в фирму. Правая рука у него была сломана, на лицо вообще было страшно взглянуть — это был один сплошной синяк. Он все еще пребывал в беспамятстве, и это был явный признак того, что он чем-то рассердил Кондора, потому что обычно Кондор не допускает членовредительства в отношении своих противников…
Тут дверь кабинета Крейлиса отворилась, и из нее в приемную вывалился Кондор. Лицо его, как обычно, ничего особенного не выражало, только время от времени подергивалась левая щека, и Слегин понял, что случилось нечто непредвиденное.
— Неужели Крейлис ушел от вас, шеф? — спросил он, переставая изучать состояние молодого человека.
— Ушел, — развел руками Кондор. — Причем туда, где его уже никому не поймать…
Откуда ни возьмись, примчался запыхавшийся Захаров с целой свитой своих подчиненных, и вся эта толпа ввалилась в кабинет. Слегин последовал их примеру.
Крейлис сидел в своем кресле, ткнувшись.лицом в стол, и ярко-алая кровь заливала бумаги, разложенные перед генеральным директором. Правая рука Крейлиса свисала с подлокотника кресла, и под ней на полу валялся пистолет с длинным стволом и набалдашником глушителя.
Захаров вопросительно повернулся к Кондору.
— Он что — прямо при вас застрелился, Кондрат Дорофеевич? — спросил он.
— Да нет, — сказал Кондор. — В тот момент, когда я открывал дверь…
— Хорошо еще, что этот мерзавец не захотел прихватить вас на тот свет, — озабоченно сказал Захаров.
— Ну, это у него вряд ли получилось бы, — спокойно возразил Кондор. — Я же не к любовнице шел, так что ко всяким пакостям был готов. Только, конечно, — не к такой…
Откуда-то возникли люди в штатском, которые принялись фотографировать труп Крейлиса и снимать отпечатки пальцев с разных предметов.
Слегин повернулся, собираясь выйти, но тут взгляд его упал на фотографию в рамке, стоявшую на столе Крейлиса среди письменных приборов, стопок документов и пачек бумаг, и он невольно вздрогнул.
Потом он поднял голову и встретился взглядом с Кондором.
— Откуда у него эта фотография? — спросил Слегин, не слыша своего голоса.
Кондор только пожал плечами.
Через некоторое время Слегин задал тот же вопрос секретарю Крейлиса, приведенному в чувство спецна-зовцами пинками под ребра.
— Как — откуда? — удивился тот. — Это же дочка босса… покойная. Полгода назад она погибла в автомобильной катастрофе…
— И как ее звали? — только и сумел выдавить из себя потрясенный Слегин.
— Рэмма, — сообщил секретарь. — Рэмма Марковна Крейлис…
Слегин опять отыскал взглядом Кондора.
— Разрешите, шеф? — глухо спросил он.
— Конечно, Булат, — ответил Кондор, — Ты сам должен поставить все точки над «и»…
Глава 14
После Инска Интервиль показался Слегину другой планетой. Здесь было солнечно и уютно, и жизнь, как всегда, бурлила и кипела, и куда-то спешили толпы людей, и все находилось в постоянном движении — люди, машины, аэры, скутеры. Даже дома — и те, казалось, перемещались с места на место…
Прямо из аэропорта он кинулся через весь город к Аните. Он боялся, что уже не застанет ее, но, как ни странно, она оказалась на месте.
Она записывала на студии свой очередной «альбом». Анита стала «трехмерщицей» совсем недавно. У нее вообще не было длительных увлечений, но все они относились к искусству. Следствие беспорядочного гуманитарного образования, как она объяснила Слегину в момент знакомства…
Впоследствии раскрутчик не раз убеждался в правоте ее слов.
То она рисовала пейзажи. То вдруг начинала заниматься музыкой, последовательно осваивая один инструмент за другим. То писала стихи в духе японской средневековой поэзии.
К тому моменту, когда Анита познакомилась со Слегиным, она увлеклась так называемым «трехмерным искусством» — сплавом поэзии, музыки, компьютерной графики и модного ныне лингвистического программирования.
Опусы, которые создавались в ходе подобного творчества, представляли собой, на взгляд Слегина, нечто среднее между видеоклипом, рекламным роликом и утренником в детском саду, смоделированным на компьютере.
Он никогда не задавал ей вопрос насчет прибыльности такого рода занятий. Ему было достаточно видеть, что Анита не бедствует. Теперь-то ему было ясно, кто финансировал все ее артистические изыски…