Илья Маркин
Люди грозных лет
Глава первая
Как и всегда, приняв лекарства и лечебные процедуры, однокашники по академии — генерал Федотов и полковник Бочаров встретились в тенистой аллее парка московского военного госпиталя.
Обычно они весело здоровались и, уединившись среди зарослей кустарника, начинали тот неиссякаемый разговор, который может быть только между друзьями.
Но на этот раз они молча пожали руки и сели на ближнюю скамью, не заметив даже, что ее заливают знойные лучи летнего солнца.
Бочаров курил одну папиросу за другой, и сквозь клубы табачного дыма его остроскулое бледное лицо казалось совсем желтым.
Федотов, сжав руками костыль, неотрывно смотрел на какую-то известную ему одному далекую точку.
— Читал? — не изменяя положения и все так же напряженно глядя вдаль, первым нарушил молчание Федотов.
— Читал! — набирая полную грудь дыма, ответил Бочаров.
— Да, неудачно лето начинается, неудачно, — медленно и тихо, словно разговаривая с собою, сказал Федотов.
— Больше чем неудачно, — ответил Бочаров и, резко бросив папиросу, повернулся к Федотову. — Тебе-то еще ничего, ты всего две недели здесь, не оторвался от той жизни, настоящей, а я четвертый месяц прозябаю. Что на фронте делается, знаю только по газетам и по рассказам раненых. Эх, — воскликнул он, — хоть бы одним глазом взглянуть на карту оперативной обстановки!
— И что было бы? — по-прежнему не меняя положения, спросил Федотов. — Удовлетворил бы свое любопытство и пошел бы манную кашку кушать?
— Понимаешь, — не заметив иронии друга, продолжал Бочаров, — я лежал все эти месяцы и думал: вот наступит весна, земля подсохнет, реки угомонятся и рванемся мы на запад, довершая то, что не успели завершить прошлой зимою. Наступление под Харьковом я воспринял как начало большого, большого дела.
— Так и я считал, — ответил Федотов и оттолкнул костыль.
Не только мы, весь народ так понял. Ты посмотрел бы на госпитальных нянечек и сестричек, когда объявили о нашем наступлении под Харьковом. Они же все сияли!.. Веселые бегают, радостные, что ни попросит раненый, все есть. А сегодня мгновенно сникли, тихие опять, задумчивые…
Долго сидели они, ничего не говоря и думая об одном и том же. Вдруг лицо Бочарова дрогнуло, неуловимо наливаясь румянцем, глаза радостно засветились, и Федотов сразу понял — к ним подходит Ирина.
Эта невысокая, хрупкая, с вьющимися светлыми волосами молодая женщина — военный врач — вместе с Бочаровым была ранена на фронте и вместе с ним прибыла в госпиталь. С первой встречи она понравилась Федотову своим нежным, певучим голосом и веселым взглядом больших ясных глаз. По всему было видно, что между Ириной и Бочаровым давно установились душевные отношения, какие обычно устанавливаются между фронтовиками. Но сейчас, увидев мгновенную перемену в Бочарове, Федотов все понял. Это была нескрываемая любовь.
Федотов не успел оправиться от неожиданного открытия, как звонкий голос дежурной сестры позвал Бочарова.
— Товарищ полковник, — издали кричала она, — к вам приехали, ждут в комнате свиданий!
«Алла приехала! — чуть не вскрикнул Федотов и, взглянув на Ирину и Бочарова, увидел, что и они подумали то же. — Что же будет?»
Растерянный Бочаров посмотрел на Ирину. Та в ответ улыбнулась ему и мягко проговорила:
— Иди, Андрей, а мы с Николаем Михайловичем посидим.
Никогда в жизни не переживал Бочаров такого внутреннего опустошения и усталости, какие испытывал, входя в комнату свиданий. Сколько радости и счастья видела эта просторная, в шесть окон комната за две сотни лет существования знаменитого Лефортовского госпиталя в Москве! Какое множество людей нашли и узнали в ее стенах то самое сокровенное и дорогое, о чем мечтали они и в бредовом полузабытьи болезни и в ясном течении спокойных раздумий! Он же, Андрей Бочаров, чем ближе подходил к этой комнате, тем шагал короче и неувереннее. До этого все представлялось ему простым и ясным. Но теперь, когда наступил решающий момент, он не знал, что делать и как поступить. Только одного всей душой желал он: отдалить эту встречу, собраться с мыслями и тогда принять окончательное решение. Но именно этого он и не мог сделать. Услышав в раскрытую дверь неясный гул множества голосов, он остановился на мгновение, передохнул и решительно шагнул через порог. Среди раненых и посетителей преобладали женщины. Их взволнованные и радостные голоса окончательно смешали мысли Бочарова.
— Андрей, — вывел его из оцепенения знакомый мужской голос, — не узнаешь?