— Нет, мама, он где-то под Воронежем, — сказала Алла.
— Теперь уже не под Воронежем. Воронеж давно освободили, — уточнил Ленька, — теперь Андрей, может, под Курском, а может, под самым Харьковом.
— Дядя Леня, а к нам привезут винтовок немецких? — спросил Костик. — Вот бы нам с тобой по одной!
— Винтовки — это пустяки! Нам бы с тобой мотоциклик, вот это да!
— Не дадут мотоцикл, — усомнился Костик.
— Конечно, не дадут, — согласился Ленька, — для армии все пойдет, после войны, может, и дадут, да только тем, кто воевал.
— Наконец-то я разыскал тебя, — стремительно войдя в избу, подскочил Николай Платонович к Леньке, — что же ты делаешь, бессовестная твоя душа! И в кого ты, вражина такой уродился?!
— Что ты, батя, что? — бормотал ничего не понимавший Ленька.
— Прыток больно, вот что! Под чужую дудку пляшешь, паршивец разнесчастный! Ишь ты, писака нашелся! Да я тебе голову начисто сниму!
— Что ты набросился на него! Скажи толком, — вмешалась Прасковья Никитична.
— А ты не лезь не в свое дело! — прикрикнул на нее Николай Платонович и, размахивая газетой, вновь подступил к Леньке. — Твоя каверза! И подписал-то как: «Ал. Алексеев!» Я тебе пропишу такое, что у меня не Алексеем, а Кузьмой скажешься! Ведь надо же такое удумать? — обессилев от гнева, присел старик к столу. — И заголовок-то какой! «Председатель сельсовета потворствует лодырям». Это наш-то Сергей Сергеевич лодырям потворствует! А в лодыри-то кого записали? Двух старух и больную женщину! Да понимаешь ли ты, дурья твоя башка, — вновь вскочив, подступил он к Леньке, — да за то, что Слепнев защитил их от Гвоздова, его не разносить нужно, а спасибо сказать великое. Их же Алешка Гвоздов поедом ест. А за что, спрашивается? За то, что они ему правду в глаза режут и самогонкой не угощают! Вот что, — сурово сказал Николай Платонович, — садись сейчас же и при мне пиши: я, мол, этот самый Ал. Алексеев, по своей молодости и по глупости написал в газету неправду и все, что напечатано, — ложь и клевета.
— Да не писал я ничего! — вскрикнул Ленька, с трудом удерживая слезы.
— Как не писал? — не поверил отец. — А чья же эта работа?
— Не знаю. А я не писал.
— Поклянись, что не писал.
— Честное комсомольское!
— Значит, Алешка Гвоздов, — проговорил Николай Платонович, — он, подлая его душа, Сережку Слепнева подсиживает, из председателей выжить хочет. Уж больно он ему поперек горла встал, безобразничать не дает. Нет! Не выйдет. Я сам в Москву поеду, а Слепнева в обиду не дам. А он-то прочитал, видать, и переживает. Двери не закрывай, — сказал он жене, — я к Сергею побежал.
Когда Николай Платонович вошел к Слепневым, Сергей, его мать и Галя ужинали.
— Вот хорошо, что пришел, — вставая из-за стола, встретил его Сергей, — а я к тебе собирался идти. Присаживайся за компанию.
— Благодарствую, только что ужинал, — отказался Бочаров, с радостью глядя на похорошевшую после замужества Галю, — да ты сам-то чего встал, ешь, ешь…
— Я уже закончил, — присаживаясь напротив Бочарова, сказал Сергей. — Вот что, Платоныч, я сказать тебе хотел. Мы с Гвоздовым только что вернулись из района. Все дела наши утверждены. Трудно, правда, было, спорили много, но все одобрили и утвердили.
— Значит, и рыба и птица?
— Да, все! Первый вопрос о рыбе. Понравилось районному начальству, очень понравилось. Председатель райпотребсоюза уже заявку дает: привозите, говорит, хоть тысячу центнеров, всю куплю и по самой высокой цене.
— Тыщу-то тыщу, а где мы этих маленьких рыбок, мальков этих самых, возьмем, из чего больших-то рыб выращивают?
— Вот это и был самый трудный вопрос. Пришлось в обком за помощью обращаться. И там нас без звука поддержали. Есть такой знаменитый рыбхоз, карпа зеркального разводит. Далековато от нас он, километров двести будет, на берегу Оки. Но подчиняется он нашей области. И этот рыбхоз даст нам мальков. Подсчитали всё и говорят: дадим! В долг, конечно, осенью будем рыбой расплачиваться. Так что главный вопрос утрясен. А второе — кому поручить это рыбное дело? И все — секретарь райкома, Листратов, и я — все твою кандидатуру назвали.
— Да что ты, Сергей, какой из меня рыбовод? Я рыбу только есть умею, да и то больше селедку.
— Научишься. Решено послать тебя на две недели в этот самый рыбхоз. Там расскажут тебе, покажут все, а летом инструктор приедет, поможет тебе.
— Черт те какую работу придумали, — укоризненно говорил Бочаров, но по его глазам Сергей видел, что старик доволен новым поручением.
— А с птицей как же? — спросил Бочаров.
— И с птицей все уладили. Есть одна государственная птицефабрика. Она отпустит для нас две тысячи утят и тысячу гусят.