— И я слышал об этом, — не сдавался Джин. — Здесь, на островах Трук, еще жив древний обычай, который можно было бы назвать «состязанием желудков». Каждая родовая группа старается вырастить как можно больше продуктов питания. Состязающиеся работают не покладая рук многие недели подряд. В назначенный день продукты тщательно оцениваются и объявляется победитель. Все, конечно, завершается общим пиром, причем каждая «воюющая сторона» старается съесть все продукты, выставленные «противником». Обычно это сделать невозможно, и тогда «болельщики», т. е. вся деревня, тоже набрасываются на горы пищи.
Короче говоря, богатые крахмалом, витаминами и минеральными солями корни таро (а возделывается это растение на влажных почвах) до сих пор остаются основой благосостояния в Микронезии, особенно на тех островах, где нет аэродромов, способных принять реактивные самолеты «Континенталя».
— Интересно, являются ли плоды кокосовых пальм также важным продуктом питания у островитян? — спросил я.
— Конечно, это так, кокосовые орехи просто бесценны на так называемых «сухих атоллах», потому что там они — единственный источник питья. Гибель пальм из-за тайфуна или цунами означает смерть для жителей такого атолла.
— А есть ли еще какие-нибудь блюда, типичные для этих островов?
— Лично мне, — отозвался Джин, медленно прожевывая кусок тунца, — случилось попробовать два таких блюда: летучую мышь в кокосовом соусе на Сайпане, одна порция — двадцать долларов, и жареную собаку (на Восточных Каролинах считается деликатесом). Эти животные появились здесь сравнительно недавно — их завезли сюда первые европейцы.
Майк так и не назвал ни одного экзотического блюда, но, немного подумав, рассказал о плодах хлебного дерева:
— Как известно, это сезонный плод даже на островах Тихого океана. Поэтому древние островитяне, которые часто совершали морские путешествия, придумали несколько сповобов его хранения. Полинезийский способ, известный на атолле Капингамаранги, состоит в том, что сушат мякоть этого плода — ее раскладывают на солнце в виде огромных блинов. Высушив, их свертывают в трубочки и таким образом хранят долгое время. Некоторые островитяне часами вымачивают плоды хлебного дерева в океане, а затем закапывают в погреба. В результате получается вонючая, перебродившая масса под названием магр, которая может храниться сколько угодно. Считается, что магр, так же как и коньяк, чем старше, тем лучше. Вся масса перебродившего в погребе плода датируется по самой давнишней порции: чем старее магр, тем выше честь семьи. На Понапе есть погреба, в которых хранится магр 70–80-летней давности. Должен признаться, я сам никогда не пробовал это блюдо.
Джин молча прослушал лекцию Майка, а затем, чтобы последнее слово все-таки осталось за ним (с пиром и тунцом было давно покончено), рассказал о настоящих мужчинах с Япа:
— С давних времен на Япе существовало много обычаев и табу, связанных с едой. Некоторые из них строго соблюдаются и в наши дни. Например, земельный надел делится на части: на одной выращиваются продукты, идущие в пищу мужчины, на другой — продукты для жены и детей. Пойманная рыба также доставляется отдельно для мужчины и отдельно для членов его семьи. И уж конечно, недопустимо пользоваться общей посудой. Мужчина никогда не станет есть из горшка, в котором готовилась пища для женщин. Считается, что это может вызвать тяжелую болезнь. Прежде существовало множество обычаев, в соответствии с которыми должен был питаться «благородный» житель Япа; для простолюдинов существовали другие правила. В старину «благородный» житель Япа избегал есть за пределами своей деревни из опасения, что блюда могли быть приготовлены не в соответствии с его рангом. Но скорее всего причиной тому являлся страх быть отравленным, так как в те времена на Япе были в ходу и такие коварные способы ведения войн.
Наступил день моего отъезда. Я прибыл в аэропорт к назначенному времени. Человеческих скелетов я с собой не вез, но из моей ручной сумки торчали «любовные трости» — сувенир необычный, но абсолютно бесполезный в варшавских жилых корпусах с железобетонными стенами.
Примерно в назначенное время в воздухе раздался гул мотора, но вместо изящного «Боинга-727» в небе появился летающий вагон — четырехмоторный «Геркулес» с американскими опознавательными знаками. Гигантские размеры машины резко противоречили здешнему островному мирку. Приземление чудовища было зрелищем захватывающим. Не знаю, что за дела у огромного военного самолета на микроскопическом островке, но Случай сделать несколько снимков подвернулся отличный. Военные и их самолет внесли на аэродром большое смятение, которое еще продолжалось, когда опустилась рейсовая машина. Мы ждали, когда все придет в порядок. Вместе с пассажирами ожидали наши пилоты.