— Желаете возразить, миледи? — осведомился Адриан. И отвернулся от нее, не ожидая ответа.
Меч-2
28 мая — 3 июня 1775 г. от Сошествия
Уэймарский замок
Один сбежал уже под утро первой ночи. Ну, как сбежал…
Граф поставил на ворота пару часовых. Когда первый отлучился по нужде, второй отпер калитку — и айда. На его вопли сбежались все, кто не спал. Солдатик сделал ровно три шага, а потом угодил в капкан. Натуральный медвежий капкан. Нога так и хряснула.
Вместе со всеми пришел и лорд Мартин. Расплылся в улыбке, наглядно пояснил, как нужно ловить зверя. Глядите, — сказал, — перед воротами ровная дорога, капкан заметен даже ночью. Нужно вырыть небольшое — на штык лопаты — углубление, туда положить зубатого, взвести, сверху накрыть мешковиной, да еще припорошить пылью. Тогда будет почти незаметно, а в темноте — так совсем.
Солдатик корчился и выл, умолял о помощи, клялся, что бежать и не думал, а вышел только поглядеть, чего ценного осталось от убитых кайров. Глупая была клятва: его вещмешок валялся рядом, прямо в ямке-ловушке. Лорд Мартин велел снять капкан с его ноги, а солдату сказал: убирайся. Хотел бежать — так и беги, давай, чего уж. Солдат: куда я побегу, нога же, кость наружу! Лорд Мартин: вот именно, на кой ты нам теперь? Безногие воины даром не нужны! Пригрозил ножом — солдат пополз, волоча обломок. Ох, и медленно: фут ползет, минуту воет. А до ближайших домов — ярдов двести. Лорд Мартин развлекался какое-то время, потом заскучал, сказал всем: ладно, давайте в замок, закрыть ворота. Унес капкан, ласково поглаживая: хороший зубастик, славный!
А беглец, видимо, дополз до улицы и встретил помощь, или просто помер в таком месте, что со стены не видать. Джоакин его не жалел — был это дурак и трус. Дурак потому, что ясно же: первого дезертира накажут строго, в назидание. Трус потому, что сбежал так рано. Только первые сутки. Воздух еще не наполнился отчаянием, безнадега еще не схватила за глотку, солнце не почернело в небе — а он уже затрясся.
Первый день после предательства Ионы прошел так хлопотно, что не только страх, а имя свое забудешь. У всех в замке дел было по горло, все сбивались с ног.
Самым тяжким бременем стали раненые. Их имелось пять дюжин, половина в очень скверном состоянии, а лекарь лишь один. Многие шли ему в помощники, но одни умели так мало, что годились лишь принести-унести, другие падали с ног от бессонной ночи, третьи — кто помягче душой — недолго выдерживали в лазарете. Там стоял вой, стон и смрад, туда ныряли, как под воду, задержав дыхание. А гарнизон-то ничтожно мал, люди ценнее золота! Рыцари графа ловили всякого, кого замечали без дела, и швыряли в лазарет — на помощь. Лекаря тиранили по-злому: чтобы всех до единого поставил на ноги! Каждое копье нужно в строю! Тот молча головой качал. Какое там — всех! Спасти бы больше половины!..
Джоакин и сам зашел помочь, выдержал на перевязках пару часов. Потом родилась в голове одна мыслишка: почему граф Шейланд сумел спасти Иону, а Гарри Хога — нет? Неужели гадюка-изменница ему ценнее, чем верный слуга и защитник?
Минуло то время, когда Джо стеснялся лордов. Он отправился за графом, чтобы задать вопрос, но Виттора не нашел, а встретил лорда Мартина. Сказал ему: в лазарете скверно, милорд, а у вашего брата имеется целительный Предмет. Так не соизволит ли граф прийти и помочь раненым? Мартин скривился с явным сомнением. Джо тоже сомневался: ведь граф не спас Гарри, а Иону — с большой неохотой. Но очень хотелось, чтобы Виттор все-таки пришел и помог раненым. Неприятно было бы служить человеку, который этого не сделает. Даже Аланис — уж на что дрянь! — а все же ходила за ранеными в осажденном дворце. Джоакин стал убеждать Мартина — и тот поддался. Похоже, Мартин и сам не во всем понимал брата. Сказал:
— Вит не любит своими руками браться за Предметы. Но здесь твоя правда: солдатики нужны здоровыми. Поговорю с ним.
Спустя час Мартин привел в лазарет Виттора. На лице графа имелся платок, умасленный благовониями, но это не помогло: Виттора стошнило почти сразу. Он велел отгородить ширмами закуток у открытого окна, и туда заносить раненых — на лечение Предметом. Так граф защитился от вида страданий и дурных запахов, а от криков и стонов заткнул уши ватой. Джоакин стал носить пациентов и так сумел увидеть Предмет в действии.
Тот представлял собою несколько перстней, одетых на пальцы графа и связанных нитями, как паутиной. Предмет умел все, что может медицина. Он сращивал ткани почти мгновенно, резал лучше любого скальпеля, прижигал гнойники и язвы, устранял боль. Предмет мог даже склеить переломанную кость!