Теперь пожал плечами командир разведки.
— Мы все это знали. Что ты уйдешь. После того, как отомстишь.
— И что?
Астарт помялся.
— Одному тебе будет трудно. Возьми нас с собой. Мы поможем.
Сатанаил смотрел на солнце, не отрывая взгляд.
— У вас своя жизнь. Племя. Семьи. Я возьму только добровольцев…
— Учитель, мы все уже давно обсудили. В общем… Нам некуда возвращаться. Мы не сможем жить в племени. Ты как специально подобрал тех, кому не нужен наш мир…
Да, пожалуй, этот юноша прав. Он делал это специально. Находил везде таких же, как и он сам, способных изгоев, никому не нужных, не признающих сомнительную «ценность» окружающей жизни. Хотя делал это не целенаправленно, на уровне интуиции, это так. Половина отряда состоит из таких же как Астарт — освобожденных пленных и рабов. Им некуда идти, мало кого из них ждут дома. То же касается и второй части войска, собственно амореев, почти таких же изгоев, с той разницей, что у них есть негипотетический дом, шатер и очаг… Что ж, наверное так даже лучше, не надо будет начинать все с нуля.
— Хорошо. Но пусть каждый из воинов еще раз подумает. Мы не вернемся в эти края.
Астарт степенно кивнул, скрывая радость.
— А куда пойдем? Что будем делать?
Сатанаил кивнул в сторону восходящего солнца.
— Туда. На восток. В Египет и Долину Двух Рек. Где находятся сильные страны.
— Будем строить то самое государство? Самое сильное? А получится?
— Если не веришь, не ходи, — улыбнулся шаман.
— Верю, учитель. Все мы верим…
— Тогда вперед. Мир ждет. Это НАШ мир, — закончил он.
На губах шамана вновь заиграла холодная усмешка, а глаза налились ледяным огнем.
— И боги, считающие иначе, вскоре будут неприятно удивлены!..
Глава 8. Стезя Немезиды
Ночь продолжалась. Бог крови и смерти еще не до конца собрал свою жатву.
Настя не стала долго париться. Посадив меня за руль, она сразу проникла в сознание главного местного бандита и сделала с ним нечто, от чего тот поседел и бился в припадке ужаса всякий раз, когда она поворачивалась в его сторону.
— Налево. Прямо. Стоп. Этот дом. Савельев Николай, заместитель начальника прокурора… — продолжал «колоться» тем временем авторитет.
Как меня посадили за руль? Хронического пешехода, ни разу за оным не сидевшего? Очень просто. Ведьма бегло бросила
— Садись за руль…
Я честно возразил
— Я не умею водить.
— Научишься.
Вы бы на моем месте что сделали?
Да, вот и я полез…
— А как ею управлять?
— Внизу две педали. Газ и тормоз. Сцепление — автоматическое, коробка — между сидениями. Чтобы влево и право повернуть — крутишь руль.
Ага. Все понятно. Да я с таким объяснением теперь просто обязан Шумахером стать!
— А какая газ, какая тормоз?
— Миш, отвали…
Понятно. И теперь мы катались по всему городу, ликвидируя особо ценных «товарищей» группировки. А гражданин Бароев вспоминал все новые и новые фамилии, их подробности деятельности и адреса. Потому что пока он их вспоминал, был жив. А кто же не хочет жить на белом свете?
Расправа была короткой. Я проходил сквозь дверь, докладывал обстановку, иногда открывал последнюю. Затем врывалась наша Немизида, как я прозвал ее про себя, и приканчивала «клиента», или клинком, когда шуметь не стоило, или из трофейного ментовского пистолета, когда шум роли не играл, а эффект произвести было нужно. Михалыч в это время караулил чеченца, пуская слюни и облизываясь, но мне показалось, тот с удовольствием бы остался хоть на целую вечность в компании с кровожадного десантника, чем на несколько минут рядом с милой и хрупкой ведьмочкой.
Под утро все устали неимоверно, вымотались. Возможно, не столько физически, сколько эмоционально, но это роли не играло. Потому больше церемонились и били «клиентов» там, где бог пошлет. Или дьявол.
Одного, из милиции, нашли на свадьбе, где замочили при десятке свидетелей. Другого в кабаке, тоже при свидетелях. Еще троих закололи в своих постелях, рядом с женами или любовницами. Свидетелей наших деяний осталось великое множество, но на это в том числе и был расчет. СМИ органы прижмут, но «сарафанное радио» в народе молву разнесет. И те, кто придет на смену наказанным, трижды подумают, чем может обернуться для них деятельность. Да и переменами все же в стране запахло — кто знает, может и до этого медвежьего уголка жесткая рука нового Хозяина доберется? А вдруг?
Тяжелее всего работалось в тех домах, где были дети. Хотелось выть и лезть на стену от ненависти к себе. Но так не честно. Если уж взялись избавлять мир от подонков, надо делать это до конца. Потому что необходимо было с самого начала принять за аксиому, что у этих подонков могут быть дети, и мы сделаем их сиротами.