Ладно, очнется Настя, спрошу у нее. Может это какой колдовской знак? Колдовской силой медальон не обладает, просто железяка — в подпространстве абсолютно никакого фона. Знак принадлежности к какой-нибудь организации, типа «Клуба охраны колдовских памятников»?
Разберемся. Повертев еще немного, сунул медальон в карман.
Глава 16. Темные игры страстей
Костер мирно горел, потрескивая дровами. Рядом бесшумно текла речка, очередная чистая спокойная деревенская. Напротив сидела девушка, таинственная и загадочная, но от этого еще более прекрасная. А впереди нас ждала дорога, которую осилим мы только вместе. И нам никуда от этого не уйти, как бы ни трепали мы друг другу нервы.
Почему же люди доходят до простых истин только после тяжелых испытаний? Почему начинают ценить имеющееся лишь после того, как осознают, что могли это потерять?
Не знаю.
А глядя на первозданную красоту вокруг, на речку, хоть и небольшую, но величественно несущую воды в неизвестность, на закат, поражающий своей сказочностью не одну сотню поколений, на лес, таинственный, как сама природа, хочется задуматься о вечном. Том вечном, что мы можем в любой момент потерять, но до последнего не ценим.
Что людям нужно в жизни для счастья? Мне, оказывается, всего три вещи: дорогу, костер и девушку. Вот так вот, все просто. И не надо показной суеты, не надо власти, денег и могущества. Я бегу от счастья, не замечая, что оно здесь, рядом со мной, протяни только руку. Протяни, обними, заройся в ее волосы. Марс, Юпитер, Ближний Восток — какая разница где? Главное — на что ты готов пойти, чтобы обрести его.
Настя сидела задумчивая. С того момента, как вышла из медитации, почти ничего не сказала и не спросила, находясь на своей волне. Наверное, не стоит мешать. Пусть разберется в себе, ей это нужно.
Я попробовал ложкой суп, весело кипящий на огне. Утренняя ссора как-то сама собой забылась. Ну почему людям нужны опасности и проблемы чтобы стать ближе?
— Может, отпустишь их?
— Потерпят, трудотерапия полезна. — Ведьмочка усмехнулась, выходя из своего полутранса.
— Они хоть будут помнить?
— Конечно. Это не гипноз, это подавление воли. — Она рассмеялась. Впервые после обеда. Пожалуй, впервые за три последних дня. — Вообще это колдовство запрещенное, но мне как-то все равно.
— Да ладно, отпусти бедолаг. — Я тоже улыбнулся. — А то они тут вертятся, мешают.
— А вдруг они уйдут, а ты набросишься на меня? — хитринка в голосе, веселые искры в глазах.
— Ну, так чего я и хочу? — пожал я плечами.
Настя натянуто засмеялась и хлопнула в ладоши.
— Мальчики, свободны. И в следующий раз думайте, когда цепляетесь к мирным беззащитным туристам.
Когда четверо гопников удалились, смешно переставляя ноги, будто зомби, она не удержалась
— И все-таки, надо было что-нибудь поинтереснее придумать. Хворост собирать — не их уровень. Если бы на нашем месте были обычные люди, ты бы уже валялся с финкой в животе, а меня бы сначала еще и оттрахали по очереди.
— Они и этот урок на всю жизнь запомнят. Оставь, не будь такой кровожадной. Не настолько у них души черные. Лысый — да. Но он трусливый. Поймет, что и на его силушку управа найдется. А остальные вообще дети.
Я помешал варево и подкинул дровишек
— Еще несколько дней назад ты был не склонен доверять людям, — покачала головой она. — Кинул гранату в сауну. Михалыча отговаривал к другу ехать. А теперь вот так об отморозках рассуждаешь. Может ты меня правда просто трахнуть хочешь, а они мешают?
Я чуть не поперхнулся. Интересное окончание мысли. Снова вызов? Очередную игру затеяла? Что-то не нравятся мне ее игры.
— Хотел бы — трахнул, — вяло буркнул я в ответ.
Она хмыкнула и пренебрежительно скривилась.
— Коленку подними, а то губа сильно отвисла.
Я повесил на лицо пофигистично-пренебрежительное выражение
— Ты не права. И ты б никуда не делась. Просто я не хочу.
— Хочешь. Но боишься.
Я рассмеялся.
— Чего мне бояться?
— Снова по яйцам получить. И не только по ним. Надо же, с какой-то девчонкой совладать не может! Казанова, блин!
Она что, специально конфликт разжигает? Из колеи выбивает? Да зачем ей это все?
— Да, боишься. Хочешь, но боишься, — продолжала она. — Низменный страх, опасение быть побитым. Ты на словах только мачо, а внутри мелкий пакостный трусишка!
Черт возьми, почему ей можно надо мной издеваться, а я всегда только защищаюсь? И мне, как защищающейся стороне, всегда достается, а она вся из себя победительница?