— Я рада, что за всеми этими погонями у тебя не деградировали способности к анализу, — улыбнулась она и исчезла, оставив в смятении.
«Я тебя предупредила. О Поступке» — раздался в голове ее голос напоследок.
Я снова на том же месте, сжимаю в руках ствол. В голове мигнуло как от обычного недомогания. Настя собралась что-то ответить, читал по ее лицу, после чего начать действовать, но тут события пошли по иному сценарию. Дверь резко распахнулась и в комнату влетела разъяренная женщина лет пятидесяти с криком
— Исмаил! Какого…
Мегера, по другому назвать ее язык не поворачивался. Аура чернее ночи, с ядовито желто-оранжево-серыми вкраплениями ехидства, властности и жестокости. Метра полтора росту, не в меру полная, в очках с хорошей модной оправой. Одета с иголочки, но дорогие шмотки как ни пытались сделать из ее фигуры что-то внятное, сидели на ней, как на бегемоте. Лицо перекошено злобой, разве что желтая слюна не капала.
Мегера, ворвавшись в помещение, обращалась к кавказцу:
— Мы же договорились!..
Но уткнулась носом в ствол Настиного пистолета.
— Что здесь происходит? — на секунду она растерялась, но всего лишь на секунду. Затем голос вновь стал твердым, а в интонации появилось спокойное властное недовольство. — Вы кто такие?!
— Антонина Петровна! Здравствуйте-здравствуйте, давно не виделись. — Настино лицо вновь озарила «ведьминская» ухмылка.
— Кто вы такие? Что вам здесь нужно? Это детское заведение! — завертела головой заведующая
— Анастасия Павловна Никитина. Федеральная служба по надзору за детскими учреждениями. Не потрудитесь ли вы объяснить, что здесь происходит?
В следующий момент я выстрелил. Настя, повернувшись к заведующей, отвернулась от авторитета и его подручных, чем те не замедлили воспользоваться. Все происходило на автомате, я бы даже сказал на интуиции — непривычный к таким вещам мозг не успел работать в режиме реального времени. Но, слава богу, вложенные в любого человека инстинкты сработали, и когда Иса подал пальцами неуловимый жест, палец сам нажал на спуск.
..Хреновый из меня прикрыватель! Я должен был догадаться и выстрелить сразу, хотя бы вхолостую, просто чтобы остудить их пыл. Но проморгал, стреляя в одного их трех уже вскочивших бандитов.
Дальнейшее произошло за долю секунды. Моя пуля вошла горилле аккурат в центр груди, и он по инерции полетел вперед и чуть влево. Настя же сделала кульбит, отскочив в сторону. Только вдруг стояла, направив ствол на старую кикимору, и вдруг оказалась значительно правее, снося клинком голову второму из нападавших. Третий же перекувыркнулся в воздухе и упал в стороне, совершенно не в том месте, куда собирался прыгать. Даже мне было трудно уловить колдовское отталкивающее воздействие, похожее на удар кувалды. Вот это мощь!
Но это было еще не все. Настин клинок, совершив оборот в воздухе, завершил свой путь возле горла толстухи. И только после этого на пол грохнулось тело второго, а рядом шлепнулась его голова, с навечно застывшей перекошенной физиономией. Кровь веселыми толчками выплескивалась из того места, где оная еще секунду назад находилась, заливая пол.
Меня вывернуло прямо на штору. И рвало достаточно долго. Даже осознание того, что я убил человека, не сразу дошло до разума, затуманенного ужасом вида голого тела с отрубленной головой.
Я отполз в сторону, пытаясь хоть как-то сдержать дрожь. Чувствовал, что Консуэла внутри напряглась до предела, не давая мне потерять сознание.
Иса сидел на том же месте, бледный-пребледный. Трое оставшихся бандитов отползли в дальний конец комнаты. Тот, который зажимал раненое плечо, тоже был белее мела, один же смотрел равнодушно, зло, исподлобья. И в его глазах я увидел то, что видел до этого у «танкистов» — это были глаза прожженного ветерана, видавшего и не такое на своем веку.
«Чечня, война», — сразу пришли на ум слова. Этот тоже воевал. И интуиция подсказывала, что не на стороне федеральных сил. А раз так, то он был наиболее опасен, и я взял на мушку его.
— Тебе этого не оставят, — без акцента проговорил Иса. Говорил спокойно, лишь констатируя факты, хотя в лице не было ни кровинки. — Даже если ты убьешь меня, мой брат тебя найдет. Будешь умирать долго и мучительно. — Его лицо, наконец, пронзила гримаса ненависти.
— Ах, как я боюсь! Просто вся дрожу от страха! Аж обделалась! — Настя пнула лежащую без сознания заведующую, упавшую в обморок от увиденного.
— Спасибо. — Это уже мне. Я кивнул. Хотя сильно подозревал, что нахожусь тут для мебели. С ее способностями она и десятерых таких уложит, не моргнув. Я еще раз мысленно подобрался, давя тошноту.
— Ну что, Иса, колись, давай, кто крыша этого прекрасного дома удовольствий?
— Пошла ты! — гордо ответил бандит.
— Ну, смотри, сам напросился. Хотела предложить тебе умереть быстро и легко, не хочешь — как хочешь.
Иса нервно рассмеялся. Настя, не обращая на него внимания снова пнула женщину. Та застонала. Приподняла лицо и стала хлопать по щекам. Наконец, та пришла в чувство.
— Ну что же вы, Антонина Петровна, своих воспитанниц не узнаете? Нельзя же так. В вашем бизнесе короткая память вредна для здоровья.
— Ты? — старуха в ужасе отшатнулась и попыталась отползти — Ты жива?
Я вновь краем глаза увидел движение со стороны чеченского ветерана и наученный горьким опытом предупреждающе выстрелил. Тот намек понял, дергаться перестал.
Окинув взглядом происходящее, ведьмочка равнодушно вернулась к трясущейся от страха заведующей.
— Помните Янку? Которая повесилась? Не помните, нет? Жаль. А я вот помню. — Она показно вздохнула. — А других девочек помните? А мальчиков?
— Это давно было… Я плачу им… Хорошо плачу! Они сами хотят сюда!.. — пролепетала та.
— А, времена, значит, изменились, — деланно кивнула Настя. — Теперь вы не заставляете, а покупаете воспитанниц. Да, как же это гуманно. — И с ноги зарядила толстухе по необъятному животу. Наверное, если бы ударила сильнее, та б окочурилась. Но и этого оказалось достаточно — старуха с перекошенным от боли лицом натужно пыталась схватить глоток воздуха. Настя повернулась ко мне.
— Миш, что мне с ней сделать? Как думаешь?
Думал-то я много как. Да только не мое это дело. По мне, так этими делами правоохранительные органы должны занимаются. Эту мысль и озвучил вслух.
— Должны, — она усмехнулась. — Но сам видишь, не занимаются. Мне отец Михаил однажды папочку дал. Не просто так, а как бы извиняясь, что ничего не смогли с этими сволочами сделать. Если б ты только знал, какие люди здесь замешаны! Тут уже не один детский дом, тут целая сеть на несколько регионов. Бордели с несовершеннолетними — доходный бизнес. Раскрутилась Антонина Петровна, сказать нечего. А знаешь, какие люди все это дело прикрывают? И прокуратура, и милиция, и судьи, и даже в ФСБ свои люди! До самой златоглавой. Так ведь? — она опять зарядила ногой в бочину немного пришедшей в себя заведующей. Та завыла.
— А с другой стороны криминал. Вот такие вот темные личности, — она кивнула на бандита. — «Шестерки», мелкая крыша. Так я говорю, Иса?
Тот не проронил ни слова. Лицо его стало бы еще бледнее, если б было куда.
— Ну, что молчишь? Вы крышуете эту милую деловую женщину? Бизнес-вумэн третьего тысячелетия?
— Пошла ты! — повторился бандит.
— Фу, какой ты не разговорчивый! А ну встать! — это уже заведующей. — Встать, кому сказала!
Настя пинком помогла женщине подняться, затем кинула ее затылком о стену. Потом стала делать перед ее глазами какие-то манипуляции, после чего взгляд «бизнес-вумэн» остекленел.