— Ко мне, Крис!!
И уже не подчиняясь даже самому себе, уже потонув в восторженном азарте им же выдуманной игры, бросился Крис с веселым взлаем прямо в открытую дверцу, в чужую душистую машину, где сидели какие-то люди, наверное друзья их стаи — раз они знали его, Крисово, имя…
И навалились на него со всех сторон тяжелые яростные тела. И как не мощен был Крис, не раскидать ему было троих тяжеленных мужчин, на нем лежащих, и набросивших на него тугой брезент. И не мог он почти сопротивляться, не мог рвать и брезент, и врагов своими клыками, потому что проклятый намордник держал его в своих оковах. Крис ударил что есть силы своей каменной головой, и чуть было не вырвался, но тут же получил такой удар по носу, что от жгучей, невыносимой боли у него помутилось сознание. Щелкнула дверца. Ловушка захлопнулась. Машина сорвалась с места. Крис ревел, рычал и визжал, все еще пытаясь как-то прорваться через невидимых врагов.
— Гони, Ухо!!
— Он мне нос разбил, гад, кровища хлыщет! Опять рыпается…
— Коли его быстрей! Как сказано было!
Тонкий, болезненный укол прошил заднюю лапу, и беззвучная темнота обступила его.
Открыв глаза, он тут же ощутил себя в окружении чужих и ненавистных запахов. Намордник еще туже, чем раньше, сдавливал морду. Хотелось пить, но никакой воды рядом не было. Он лежал в холодной, тесной клетке, пропахшей собачьей мочой, потом и кровью. От этого запаха шерсть тут же поднялась и встала ершиком по всей его спине. За дощатыми стенами по обеим сторонам тоже находились какие-то собаки. Крис понял это по шорохам, вздохам и царапанью. Сами же клетки находились в полутемном сарае. Белый и слепящий свет сиял лишь в крохотном окошечке над дверью. Там, за дверью, шумел ветер, и что-то железное брякалось об дверь, монотонно и печально. Крис вскочил, безуспешно попытался содрать с себя намордник. Подошел к стене и шумно втянул в себя ее запах. За стеной кто-то низко и яростно зарычал. Это была очень большая собака. Давясь от внезапно нахлынувшей ненависти, Крис залаял в ответ и бросился на стенку, карябая ее когтями.
Где он? Как он тут оказался и зачем? Где его дом, где Мама, Папа и Ребенок?! Где эти чужие люди, позвавшие его в свою машину? У него слабо и странно кружилась голова, и где-то в самой глубине его словно застрял маленький холодный камень — мучительное и тревожное чувство неизвестности.
Там, за тяжелой дверью послышались голоса и шаги. Он весь превратился в напряженный слух. Быть может, это Мама и Папа приехали за ним, чтобы забрать его отсюда?!
Загремел замок, дверь медленно открылась, и в сарай зашли люди. Нет, это были не его хозяева, но Крис тут же узнал их. Один из них был Алик, тот самый Алик, что приходил к ним в гости! Крис даже обрадовался, заскулил и стал прыгать на сетку. Ну конечно, сейчас Алик отвезет его домой!
— Смотри, уже очухался от наркоза, — произнес другой человек, худой и высокий. Это был он, Ухо, тот самый, из машины…
— Крис, Крис! — позвал Алик и подошел к сетке вплотную. — Снял бы ты с него намордник, а, Ухо?
— Шеф не велел. Этот боров меня чуть в машине и так не слопал. Нет уж, братан, так посиди пока. А вообще-то, как хочешь, тебе ж с ним вошкаться! Через неделю будет бой. Бонус велел, чтобы все было ништяк. Надеется на тебя. Против выставят одного привозного… этого, как его, азиата.
— Не было такого уговора, Ухо! Мы ж по правилам хотели, я правила изучал, там собаки должны быть грамм в грамм…
— На х… нужны твои правила, ты обалдел что ли?! Ты сам хвалил этого буля, вот и докажи теперь! Возьмет он этого слона, так и ты в накладе не останешься. Бонус свое дело знает. На фига ж мы его ловили, рисковали?! Теперь жалеть? Да этих псов, как грязи… А если б нас менты замели?! Ладно я грязью замазал номера. Знаешь, как хозяйка за машиной бежала и вопила! Ох и умора!
— Слышь, Ухо, но два дня для подготовки — это мало. Он же привыкнуть должен…
— Секи сюда, Алик. Если тебе в ломы, так и скажи. Мы и без тебя с ним справимся. Я любого паршивого кобеля сломаю, ясно?! Бонус сказал, через два дня. Так и будет. Азиата завтра привезут. Он клево душит всех булей и питов. Китай зовут. Думаю, это будет последняя драка твоего буля. Прогадал ты на нем, братан… — тут Ухо взял стоявшую в углу увесистую дубинку и подошел вплотную к сетке.
Бультерьер тоже стоял вплотную, похожий на окаменевшую статуэтку. На розово-белой морде, исполосованной старыми шрамами и свежими царапинами, закованной в металлический ошейник, блестели маленькие коричневые глазки, и белый прутик хвоста подрагивал туда-сюда, туда-сюда. И было непонятно, то ли Крис приветливо машет хвостом, то ли это яростное возбуждение перед прыжком. Ухо ласково, призывно свистнул:
— Фьюить, Крис, фьюить!
И в то же мгновенье обрушил на сетку, прямо у головы собаки свою дубину:
— Нако-ся, сукин сын!!
Бультерьер не отскочил, не отпрянул. Наоборот, он почти одновременно с ударом сам бросился на сетку с такой яростью, что металлический намордник чуть не вышиб из сетки искры. Вся клетка содрогнулась от удара, а обезумевший бультерьер бросался и бросался на сетку, словно бы вымаливая у Уха очередной удар. И чем сильнее бил Ухо по сетке, тем неистовее становился Крис. Ремешок, крепивший намордник, не выдержал и лопнул, и Крис наконец освободился от своего ненавистного спутника. Со всех сторон лаяли и рычали собаки, и Крис, и Ухо бесновались одинаково, и лишь Алик потрясенно смотрел на них и не мог вымолвить ни слова.
— Учись, студент! — Ухо улыбался, тяжело дыша и обливаясь потом.
— Ты бы без сеточки попробовал, — проворчал Алик.
— Гы-гы-гы! А это уж твоя работа, братан! В общем, давай, чтоб через неделю он просто бешеный был. А я этого черта все ж сломаю. Так, из спортивного интереса.
— Не сломаешь ты его, — пожал плечами Алик, глядя в глаза Криса, полные неукротимой ненависти.
Теперь он уже жалел, что согласился на эту авантюру с похищением Криса. Придумал все это Ухо. Бонус, то есть господин Игнатьев, ведь теперь человек приличный — в депутаты пролез, с министрами за руку здоровается. Бонус не стал бы воровать чужую собаку. Вот Ухо и предложил — скажем, мол, Бонусу, что уговорили продать за штуку баксов, а сами просто увезем собаку и все. Алик знал, что он никогда бы не уговорил Яну и Фарита продать Криса. И план Ухо показался ему очень простым и удачным. Никто ничего не узнает. А Бонус на нем зациклился — ему нужен был именно Крис. Он решил доказать своим покровителям и всей братве, что для собачьих боев хороши именно боевые породы, а не всякие там азиаты и кавказцы.
За два последних года Казань наводнилась множеством азиатов, которых вывозили из Туркмении за очень большие деньги. Поначалу эти огромные, больше похожие на медведей, угрюмые псы так потрясли воображение любителей собак и собачьих боев, что интерес к бультерьерам, сразу же упал. А ведь Бонус, одобрив проект Алика по организации собачьих боев, делал ставку именно на эти классические боевые породы. Каждое воскресенье на Кабане и в других местах стали проводиться собачьи бои с азиатами. Они скорее напоминали бойни. Азиаты в основном везде побеждали — и тут Бонус забеспокоился. К тому же Алик подозревал, что здесь дело не только в этом. А главным было то, что те, кто занимался азиатами, были основными конкурентами Бонуса по бизнесу. Они что-то очень крупное и важное не могли поделить между собой. Не зря же между обеими группировками постоянно вспыхивали конфликты. Как бы там ни было, Бонус, конечно, не собирался посвящать в эти проблемы Алика, но без всяких околичностей заявил, что если Алик не сумеет доказать, что его собаки сильнее и лучше, то придется ему за это расплачиваться. Ведь Бонус помог ему с организацией питомника, вложил бабки, купил щенков и тренажеры…