Он смотрел, как его клиент целуется с рыжеволосой женщиной. Той самой, которую он заметил на собачьих боях.
XVII. Венок из одуванчиков
Крис сразу понял, что наступил какой-то необыкновенный день. Мама, Папа и Ребенок суетились в квартире с раннего утра. Они складывали в большие сумки множество вещей, а главное — еду: чудесное, нежно пахнущее мясо, вкусную колбасу и сыр, хлеб и масло, и множество гремящих бутылок, содержимое которых тоже было хорошо ему знакомо: там была та самая противно пахнущая жидкость, после которой все люди становились очень странными и возбужденными. Телефон все время звонил, и Мама или Папа разговаривали с ним то веселыми, то возбужденными голосами. В потоке их речи Крис улавливал знакомые имена и слова, и по тому, как часто повторялись слова «дача» и «Волга», Крис понял, куда они поедут. Он понял, что снова будет веселый праздник, где будет много друзей и столько вкусной еды, что в конце концов она уже перестанет влезать в его переполненный живот… И снова Папа и Мама будут веселы и не будут кричать друг на друга. Ведь в последнее время они так часто ссорились, Мама иногда плакала, хлопала дверью, Папа кричал и что-то разбивал, а он в такие моменты просто не знал, что ему делать и куда себя деть, кого и от кого ему надо защищать…
И охваченный бурным восторгом, Крис носился по квартире, яростно ловил свой хвост, лаял, хватал игрушки, умоляя поиграть с ним хотя бы Ребенка, и всем своим видом показывая, как он хочет вместе со всеми ехать на дачу.
Тем временем для Фарита день начинался как-то очень неудачно. Накануне они с Яной снова выясняли отношения, и Фарит решил, что он не поедет отмечать ее день рождения. Они вообще долго думали, стоит ли праздновать, но в последний миг сдались, главным образом, из-за друзей, для которых выезжать в середине мая на шашлыки стало уже любимой традицией. К тому же, все-таки круглая дата — Христов возраст! И в самый последний момент под натиском жены он все же сдался. Ехать на природу и пьянствовать у него не было никакого настроения: редакционные «доброхоты» рассказали ему об Игнатьеве. А он и сам давно знал, что что-то произошло. Что с каждым днем жена от него словно бы ускользает. За годы совместной жизни всякое у них бывало. И он, Фарит, не святой тоже. И у Янки были какие-то интрижки. Но он любил свою жену и был уверен, что и она любит его. Нет, не верил он, что она способна серьезно полюбить кого-то другого. И уж тем более не этого бандита. Такие мужики никогда ей не нравились.
Но как бы он себя не успокаивал, настроение от этого не улучшалось. Он злился. Он даже вспомнил одну давнюю свою знакомую и позвонил ей на днях. Алла с радостью согласилась встретиться.
Но ведь раньше… Как все было хорошо раньше! Ему вдруг показалось, что когда они приедут в Займище, все станет как прежде.
Когда Фарит пришел на стоянку за машиной, его ожидал новый сюрприз: полетел движок. И здесь в душе его снова мелькнуло сомнение — а стоит ли ехать? Что-то или кто-то было против этого… Такой уж был у него характер: порой в совершенно посторонних вещах и предметах виделось ему как бы одобрение или неодобрение свыше. Он пришел домой мрачный и с порога заявил:
— Ничего с этой поездкой не выйдет. Машина сломана. Не тащить же все на себе поездом!
— Но ведь люди уже туда приедут! Сейчас я позвоню Ахметовым, поедем на их машине! — придумала Яна.
Тогда Фарит воспротивился тому, чтобы брать с собой Криса. Он знал, что Марат Ахметов свою «девятку» купил недавно, обожает ее безумно и облизывает почти в прямом смысле слова. Засовывать в чужую машину линяющую собаку было довольно-таки нетактично.
— Как же без Криса?! — возмутилась Яна. — Чтобы он один целый день ждал нас в скучной квартире!
Пока они спорили брать или не брать собаку, Крис от волнения начал истерично лаять и прыгать на них, норовя укусить кого-нибудь прямо в нос. И Фарит сдался. Да и Тимур хныкал, умоляя взять Криса. Яна снова звонила Ахметовым (разве кто-то сумеет ей отказать?!) и обсуждала с ними, как лучше везти собаку. Сошлись на том, что завернут Криса в простынь и возьмут на руки — так и спасут салон от его шерсти.
Да еще этот телефонный звонок! Трубку взяла Яна, и Фарит видел как на какое-то мгновение краска бросилась ей в лицо, и в глазах мелькнула тревожная радость. Отвечала она односложно и торопливо и бросила трубку с явным облегчением.
— Кто это? — спросил он, хотя прекрасно знал, кто.
— Да так, коллега из «молодежки» поздравил… — нашлась она, но он видел, что это неправда.
«Черт с тобой!» — зло думал он.
А день, чудный майский день разгорался и обещал быть ласковым, душистым и теплым.
Наконец, они все же собрались, погрузились и поехали.
Стиснутый со всех сторон, прижимающий к себе жарко дышащего прямо в лицо Криса, рассеянно слушающий веселую болтовню Яны и Лили, жены Марата, Фарит мрачно решил: «Все, напьюсь к чертовой матери!»
Они съехались на дачу большой шумной стаей — со своими мужьями, женами и детьми: лучшая подруга Яны — доцент кафедры истории Фарида с мужем и дочкой Айгуль; бывшая одноклассница Валя с мужем и двумя детьми — Сашей и Машей; их общий друг, художник Ленар с новой любовницей; их коллега, фотограф Денис с новой, привезенной из Штатов фотокамерой; поэтесса Алина Берг с мужем; очередная подружка Яны — манекенщица Ирина с другом, который тоже был моделью в Театре Моды; ну и Ахметовы с дочкой Зухрой — давние друзья их семьи.
В нежном, прозрачном, сверкающем воздухе смешались запахи молодых трав, теплой свежей земли, зацветающих бело-жемчужной пеной яблонь и вишен. Тихий ветерок пах волжской водой и дымом: дачники сжигали прошлогодние ветки и траву.
Была суббота, и садоводы с веселым остервенением готовились к новому сезону — перекапывали землю, сажали, сеяли, поливали. И только их участок сиял девственной свежестью молодой и буйной травы. Не считая нескольких цветущих яблонь, весь он был покрыт травой, и на этой веселой поляне росли еще толстые, сочные, ослепительно-желтые одуванчики.
За все годы ни Яне, ни Фариту никогда не приходило в голову сажать на своем участке редиску, помидоры и огурцы. Это было выше их сил. Ведь сюда они ездили, чтобы отдыхать и веселиться. Дикость этого сада всегда нравилась Яне. Помимо травы на участке стояли две большие березы, и если лето бывало дождливым, то подберезовики и свинушки вырастали прямо возле дома.
Зато соседи считали их участок настоящим бедствием. Год за годом они с упорством Сизифа боролись с травой и сорняками, с проклятыми одуванчиками, которые летели с заросшего участка сотнями белых парашютиков. Одна из соседок даже отгородилась от них рвом в надежде, что через ров траве будет наступать гораздо труднее.
Другая соседка тайком приходила к ним и злобно рвала одуванчики в их отсутствие. Они все ненавидели одуванчики, эти садоводы. А для Яны не было цветка милее. Ни в одном цветке нет такой веселой и неприхотливой радости жизни. Ни один другой цветок так не напоминает солнышко, как пушистый, пахнущий далеким детством одуванчик…
И веселье шло своим традиционным чередом. Мужики жарили шашлыки, девушки готовили стол, сплетничали, курили и пили легкое вино. Дети веселой шумной толпой носились по участку. Потом в ход пошла «тяжелая артиллерия» — холодная и прозрачная как слеза водочка под аппетитный и сочный шашлычок.
— Еще раз выпьем за именинницу, а потом пойдем купаться! — закричала Фарида, бурному темпераменту которой обычно все подчинялись.
Яна чувствовала себя почти счастливой, но когда взгляд ее останавливался на муже, какая-то необъяснимая тревога тихонько сжимала ей сердце. Фарит был странно возбужден сегодня. Кажется, он пил больше всех, но совершенно не казался пьяным.