Магии, способной найти источник искажения, либо не существовало, либо Джат Пеларе о таком способе просто не знал. Арон сперва надеялся на помощь своего чутья, за последние дни обошел почти всю столицу, особое внимание обращая на те места, где жили сильные Светлые маги, — но так ничего и не ощутил. Туча на внутреннем небе продолжала темнеть и наливаться опасностью, никак не выдавая свой источник.
А празднование продолжалось. Лицедеи и жонглеры, глотатели огня, заклинатели змей и полуголые танцовщицы — фигляры всех разновидностей, собранные с целой империи и щедро оплаченные из казны, веселили народ.
— Посторонись! Посторонись! Дорогу Его Императорскому Высочеству Истаносу Коггиру!
Народ прижимался к стенам домов, пропуская карету и гарцующих по ее сторонам всадников — императорскую охрану. Арон равнодушно проводил взглядом кортеж с наследным принцем — и вздрогнул. Позади кареты колыхался полупрозрачный человеческий силуэт.
Призрак? Здесь, в самом центре столице?
Невозможно!
Сотни действующих храмов, сильнейшие жрецы, каждый день проводящие заупокойные службы для всех, недолжным образом похороненных. Внутрь городских стен не попасть никакому призраку — и не восстать, если его человеческое тело погибло уже здесь.
Значит, или магия — какой Арону видеть еще не доводилось — или все же призрак, только очень старый и очень сильный. Призрак мага, убитого неправильно, вернувшегося из-за Грани, но по какой-то причине не сумевшего восстать во плоти?
Силуэт шевельнулся, разворачиваясь, оттолкнулся от кареты и поплыл в сторону Арона — прямо сквозь людей. Никто не видел его, никто не замечал, когда туманное создание касалось их. Видел только Арон. А еще ощущал серьезную опасность. Пусть не намерение убийства, но его возможность.
Арон отступил на шаг, второй. Развернулся, оттолкнул с дороги какого-то здоровяка, протоптался по ногам деревенских олухов, глазеющих, раскрыв рты, на императорский кортеж, и нырнул в узкий проулок, одновременно раскрывая свое эррэ и призывая Тьму и стихийных духов.
Призрак продолжал с прежней скоростью двигаться в его сторону. Если не ускорится, то Арон успеет уйти Вратами прямо в имение учителя. Джат Пеларе знал, как упокаивать самых опасных призраков…
Врата не открылись. То есть вообще не открылись. А от призрака потекли туманные полосы, делая воздух непрозрачным, заставляя исчезнуть предметы и краски, глуша звуки. И в этом тумане проявился человек. Его лицо было лишено признаков возраста, казалось юным — если не смотреть в глаза. Они были словно у древнего старика, видевшего войны и эпидемии, голод и засуху, потерявшего все и всех — но не способного умереть.
— Ты мне подходишь, — проговорил призрак. — Ты сможешь закончить то, что не успел сделать я.
От призрака, способного заблокировать открытие Врат, это звучало не слишком обнадеживающе. Духи неправильно умерших людей обожали перекладывать свои незаконченные дела на тех, кому не посчастливилось оказаться поблизости. И согласие принять задание накладывало узы крепче любой клятвы.
— Нет, — отказался Арон, одновременно готовясь призвать эмеаль Воздуха — развеять призрачный туман. Неизвестно, поможет ли, но попытаться стоило. — Нет, я ничего не буду за тебя заканчивать.
— Ты не знаешь, что я предложу взамен, — призрак говорил на языке империи, но с акцентом, принадлежность которого Арон не мог определить.
— Мне ничего не нужно.
Эмеаль Воздуха явилась, но с еще большей неохотой, чем обычно. Задул слабый ветер, начал усиливаться. Призрачный туман дрогнул, колыхнулся.
— Вот как, — прошелестел призрак, — жаль.
Ветер, подувший уже достаточно сильно, подхватил туманные пласты, разметал их и понес прочь, возвращая реальность — ее краски и звуки. От человека без возраста не осталось и следа, но Арон еще какое-то время стоял на том же месте, хмурясь.
Призраки, сумевшие найти того, кто был им нужен, никогда не уходили добровольно. Если не помогали уговоры, то в ход шли угрозы. Разъярившись, призрак мог и убить живого.
Почему же этот призрак ушел так легко?
Часть 1
Глава 8
Джат Пеларе на рассказ Арона лишь развел руками:
— Впервые слышу о появлении духа в Эверграде. Тут со времен Первого Императора все настолько пропитано молитвами упокоения, что даже знаменитая Волна кочевников, если вздумает к нам явиться, то сразу в полном составе отправится к Многоликому.