Друзья расстались, окончив младшие классы, и Мизантроп забыл своего беспокойного однокашника.
И вот уже почти год как Великий и Ужасный Утопист публикует в печати свои произведения. Однажды Мизантроп притащил домой последний номер журнала «Хартенинг», ожидая увидеть там обычную смешную чепуху, и был поражен первым рассказом Великого и Ужасного. Мизантроп, конечно, не припомнил имени школьного товарища, однако сразу же почувствовал в нем врага и соперника.
Беспроигрышный прием Великого и Ужасного состоял в том, что формально он писал в ортодоксальной утопической манере. Фантазии отличались верностью правде жизни, однако окружались неким ореолом потустороннего присутствия. Автор сознательно выдавал желаемое за действительное. Сочинения других утопистов по сравнению с его выдумками казались грубыми муляжами. Рассказы Ужасного отличались легкостью и отсутствием идеологической подоплеки. Он изобрел новую эстетику утопизма.
Справедливости ради надо сказать, что если бы Ужасный Утопист удовлетворился лишь этим достижением и выдавал на-гора свою гладкую прилизанную продукцию на тему мечтаний человечества об идеальной жизни, он перестал бы представлять опасность. Почему бы, черт возьми, утопистам не иметь своего гения? Пусть себе тешатся и поднимают планку хоть до небес. Мизантропа вдохновляла и восхищала великолепная графомания Ужасного. Вот если бы он мог внимательней присмотреться к жизни и писать более реалистично!
Однако Ужасный играл не по правилам. Он не ограничился одним лишь утопизмом. О нет. Негодяй незаконно вторгся на территорию Мизантропа и посягнул на его права. Умело изображая измененный мир, легким прикосновением пера превращенный в идеальный, Ужасный в своих вымышленных творениях на самом деле имел дело с реальностью. Его произведения показывали ущербность современного общества и внушали людям отчаяние. Действительность казалась беспросветно мрачной. Перевернув последнюю страницу очередного рассказа Ужасного Утописта, читатель испытывал смертельный страх перед повседневной жизнью, которая теперь представлялась ему омерзительной, несостоявшейся и глупой.
Ужасный создавал безжалостное искусство. Его утопии рисовали реальность в самом мрачном свете. В моменты слабости Мизантроп признавал, что его собственные рассказы по сравнению с творениями Ужасного надуманны и просто высосаны из пальца. Он искусственно нагнетал мрачную атмосферу.
Шесть недель назад журнал «Вивифайинг» опубликовал фотографию Ужасного, и Мизантроп узнал своего друга детства.
Ужасный Утопист никогда не появлялся на людях. Да и ради чего? Как ни странно, утописты его не особенно ценили, что весьма раздражало Мизантропа. Казалось, Ужасному плевать на то, что его гениальные творения погибают в недрах скучных утопических журналов. Похоже, он не стремился получить признание, не говоря уже о том, чтобы добиваться статуса оппозиционера, чего так жаждал Мизантроп. Создавалось впечатление, будто рассказы Ужасного, становясь достоянием читающей общественности, были на самом деле критическими посланиями, адресованными близким по духу людям. Иногда Мизантропу казалось, что он единственный читатель Ужасного, который пишет исключительно для него.
Мизантроп наконец понял, что рассказ про капусту никуда не годится.
Глядя в окно на гудящие, как пчелиные улья, яркие школьные автобусы поверх все еще дымящейся чашки кофе, он вдруг понял всю неправдоподобность описываемой ситуации: мгновенно надуваемый кочан капусты никогда не сможет остановить или изменить траекторию несущегося автобуса, заполненного детьми. Кочан может задержать «хонду» или даже «вольво», но только не школьный автобус. Нет, капуста не призвана спасать человечество. Идея слишком примитивна и ущербна. Он разозлился на самого себя и одним глотком допил оставшийся кофе.
Надо копать глубже и отыскать нечто резонирующее, проникающее сквозь поверхностный слой реальности и извлекающее из бездны все безобразное. Он подошел к раковине и стал мыть кофейную кружку. На дне образовался небольшой осадок, и теперь мельчайшие частички хаотично танцевали в струях холодной воды. Мизантроп размышлял о своем герое: благонамеренный, во всем сомневающийся генетик. Отлично. Ему по ходу дела должно повезти.