— И найду! — встрепенулся тот. — Только это будут не бесполезные цветочки, а нечто, что поможет нам выжить! Какие-нибудь съедобнее или лекарственные растения, от которых точно не будет вреда!
— Вреда? — переспросила Маша.
— Да. Вдруг они ядовитые? Во избежание отравлений их надо брать как минимум в перчатках. Вдруг вы оба покроетесь сыпью, или у вас начнется отек Квинке? Или что-нибудь еще? У Берты есть, конечно, антидоты, — кивнул он на Ткаченко, — но пока найдется подходящий, пока будет произведен анализ…все может случиться!
— Да ну тебя, Егор, — девушка, тем не менее, отложила цветы. — Только расстроил…
— Умеешь настроение испортить, — высказался Бернсон.
— Да я же о вас забочусь! — вспылил ботаник, но взглянул на расстроенное лицо Маши и недовольно засопел. Топильская не смотрела на него и на неуклюжие извинения нарочно не обращала внимания. Зато преувеличенно-заботливо осмотрела руки механика, проверяя, не оказал ли сок растения вреда ее ухажеру.
Расстроенный, Егор ускорился, догоняя Стаса Ткаченко. Тот ушагал далеко вперед, легко неся на плечах рюкзак. Несмотря на то, что на амфибию сгрузили большую часть вещей, кое-что каждый участник экспедиции нес на себе — аппаратуру для фото- и видеосъемки, трехсуточный запас концентратов и воды с набором фильтров, спальный мешок, средства гигиены, а также «малый набор выживальщика», состоящий из трех сигнальных ракет, маяка, складного ножа, аптечки и скотча. Мужчины несли и оружие — пистолет-пулеметы. Егор прихватил заодно несколько пластиковых мешков и папку для наиболее интересных образцов.
Стас Ткаченко, назначенный командиром их маленькой группы, шагал впереди, следуя указаниям на планшете. Берта, его жена, двигалась рядом, описывая круги и время от времени приостанавливаясь. Эта пара выглядела настолько слаженной и в то же время так напоминала диверсантов в тылу врага — какими их показывают в кино — что Егор почувствовал себя лишним. У амфибии его забивал Бернсон, здесь — Стас. Что делать? И растительность, как назло, была скудной! Он внимательно посмотрел под ноги. Кусты, какие-то сухие травинки… что-то вроде чешуек…
— Не сезон, — нарушил молчание Стас.
— А? Что?
— Не сезон для местных цветов, говорю.
— Откуда знаете?
— Оттуда. Планета сходна с Землей. Значит, климатические зоны должны быть примерно одинаковыми. А на Земле есть только одна зона, где все цветет постоянно — это тропики и субтропики. Здесь климат явно субтропический, но довольно сухо. То есть, соответствует нашим степям и полупустыням. А там все цветет только весной.
— Значит, сейчас лето?
— Наверняка. Или даже осень.
Егор приостановился, присел на корточки и разгреб перчаткой верхний слой почвы. Он был без скафандра, то есть, дышал воздухом этой планеты, и лишь перчаток пока не снимал. Потом. Позже. Когда они начнут обживаться на этой планете.
Пальцы нащупали что-то овальное, мясистое. Ощутив интерес, Егор раскопал и осторожно извлек на поверхность нечто, цепляющееся за почву десятком белых корешков. Луковица какого-то растения. Судя по чешуйкам, форме, мелким луковкам по бокам и характерным складкам на верхней части, это действительно может быть цветок. Вот было бы интересно изучить его жизненный цикл и заставить процвести как раз ко дню рождения Маши! Он у нее в ноябре. Глубокой осенью.
Подумав о девушке, Егор аккуратно выкопал луковицу вместе с частью почвы, стараясь не повредить корешки, и упрятал в контейнер.
Группа тем временем ушла вперед и приостановилась, поджидая его.
— С тобой все хорошо, Егор? — спросила Маша. — Ты почему задержался?
— Голову не напекло? — заботливо поинтересовался Бернсон.
— Нет, — откликнулся ботаник. — Это сюрприз! Потом скажу, — и зашагал мимо.
— Не обижайся! — Маша тронула амфибию с места, приноравливая ее скорость к ходу человека. — Мы правда думали…
— А я и не обижаюсь. Это действительно сюрприз. И о нем действительно пока рано говорить.
До холмов и окружавшей их растительности идти оказалось всего ничего, но примерно с полпути выяснилось, что планета их немного обманула. Это были не холмы. То есть, конечно, холмы, но местность вокруг них немного понижалась, так что на самом деле они были немного выше — вместо определенных по приборам двухсот метров где-то около трехсот. И к тому же их вершины оказались намного дальше.
— Странный оптический эффект, — Ткаченко, оба, остановились, рассматривая местность в бинокли. — Возможно, что-то в атмосфере. Надо сообщить нашим физикам.
Люди оказались на краю внушительных размеров котлована, диаметр которого по самым скромным подсчетам составлял никак не меньше десяти километров, а глубина не превышала сотни метров. Большая его часть была занята растительностью. На «край» выбралось всего несколько деревьев и высокие частые кусты, которые решили обойти.