Чтобы перестать быть.
Один из лежащих пошевелился и застонал. Ему было больно. Он что-то промычал сквозь стиснутые челюсти, качнул головой. На миг ресницы приоткрылись, явив налитые кровью глаза. Ему было больно. И эта боль нашла в душе самки, в которую превращалась Маша Топильская, отголосок. Она невольно подалась вперед, обхватывая руками горячее напряженное тело в тщетном порыве закрыть его собой от того, что надвигалось на него. Спрятать, увести его подальше, укрыть где-нибудь, где они оба смогут не чувствовать боль, перестать бояться…
Рядом шевельнулся второй, попытался приподняться, но снова рухнул на ложе и тихо вскрикнул. Девушка вздрогнула. Этот второй не оставит их в покое. Чутьем самки она догадывалась о том, что может произойти. Перед мысленным взором предстала отчетливая картина — два тела, со светлыми и темными волосами, сцепились в жаркой дикой схватке. Один проворнее и гибче, второй сильнее физически. Там, где один берет ловкостью и ухватками, второй давит массой. Он ловит ускользающего противника раз, другой, не дает вырваться и подминает под себя. Бьет, круша оборону, ломая, калеча, невзирая на отчаянные попытки дать сдачи, и, наконец, повергает наземь искалеченное тело. Тело, павшее в борьбе за право продолжить свой род.
Продолжить свой род.
Остаться в живых.
Жить!
Эта мысль, словно молния в ночи, прорезала разум девушки Маши. В ней тоже шла борьба — сражались бывший аналитик, землянка Маша Топильская и первобытная самка, выбирающая лучшего самца. И самка победила. «Светлые волосы, — мелькнула в голове мысль. — У моих детенышей будут светлые волосы!»
Но чтобы это свершилось, чтобы малыши появились на свет, они сами должны быть в безопасности. Здесь же, среди этих резких запахов, раздражающего света и громких звуков, среди враждебной среды, которая была связана для нее с чем-то тяжелым, гнетущим — со страхом смерти гаснущего разума — оставаться было нельзя.
«Мы уйдем, — подумала самка, проснувшаяся в душе Маши Топильской. — Уйдем отсюда!»
Но как? Она подняла голову. Вон в той стороне должен быть выход. Правда, как его проделать?
— Нашла!
— Что случилось?
Владигор Каверин поднял голову навстречу ворвавшейся в кают-компанию Марии Краснохолмской. Это движение неожиданно отдалось болью в шее и странной резью в глазах. Наверное, от усталости и неподвижной позы. Легкий приступ головокружения прошел быстро. Капитан усилием воли заставил себя сосредоточиться на враче. На корабле сложилась чрезвычайная ситуация, он не имеет права проявлять слабость. На него равняются остальные. Даже Грем Симменс, его старший помощник. Вон как смотрит — словно уже мысленно примеряет под себя капитанское кресло. «Нет, врешь! Не возьмешь!» — с неожиданной агрессией подумал Каверин и сфокусировал взгляд на взволнованной женщине. Волосы взлохмачены, на щеках алые пятна румянца, глаза горят.
— Вы опоздали на совещание, — отголосок злости прорвался в голосе, и капитан изо всех сил постарался смягчить гневные слова. — Надеюсь, причина была уважительная? Вы понимаете, что счет идет на часы, а может быть, и минуты?
— Понимаю, но… Я нашла… — она поднесла руку ко лбу, — нет, не возбудителя, но… похоже, я нашла причину этой странной эпидемии. Даже нет, не эпидемии, а…не знаю, как сказать…
— Говорите, как есть.
— Мутации. Похоже, мы имеем дело с мутацией.
— Я вас не понимаю.
Краснохолмская прошла вперед, села напротив капитана. Сейчас в кают-компании они были одни — мужчины ждали женщину больше часа и разошлись не потому, что им надоело, а потому, что их, здоровых, осталось слишком мало, а корабль, даже стоящий на грунте, требовал много заботы. Кроме того, еще продолжались некоторые исследования, которые нельзя было прервать на середине фазы. Кто бы и что бы ни свалило людей, планету надо было исследовать, дабы облегчить путь остальному человечеству.
— Это весьма странная мутация, и, похоже, она как-то связана со вспышками на солнце, — заговорила Краснохолмская, вертя в пальцах флешку с записью. — Данные не полные, я взяла только те, что были у Петровича в открытом доступе. Многое у него запаролено, а мне некогда было копаться в его машине. Сделала, что могла. Надо провести кое-какие дополнительные исследования…