Он не двигался до тех пор, пока кусты и крайние в роще деревья не скрыли двуногов от него и только после этого оторвался от земли и пополз, перемещаясь от камня к камню. Чуткое ухо ловило звуки шагов — их ноги топали, словно лапы крупных броненосцев, они задевали кусты, цепляясь шкурами, и при этом почти непрерывно издавали какие-то звуки. Это было странно. Обычно животные издают звуки, чтобы сообщить соплеменникам о своем местонахождении: «Я здесь! А вы где? Отзовитесь!» Но зачем окликать сородича, если ты его видишь? Только если надо что-то сообщить. А что? Судя по негромким голосам и каким-то вялым невнятным звукам, это не сигнал тревоги: «Не подходи сюда! Не видишь, что здесь опасно?» Это… Буш не знал, как это понимать. И просто-напросто выкинул все лишние размышления из головы. Как бы то ни было, двуноги из-за производимого ими шума отлично выслеживаются. Самая удобная дичь. Может быть, он даже справится с ними простой палкой и лишь в крайнем случае пустит в ход зубы и кулаки.
Где перебегая от камня а камню, а где переползая от куста к кусту, охотник двигался вслед за дичью. Постепенно расстояние между ними сокращалось. Двуноги не торопились. И, хотя озирались по сторонам, совершенно не следили за тем, что происходит у них за спиной. Да они даже запахи не ловили! Ни один ни разу не потянул носом воздух. Ни один не насторожился, прислушиваясь. Да эта дичь просто создана для того, чтобы на нее охотиться!
Буш подобрался к ним на расстояние двух раскинутых рук и остановился, выжидая. Остановились и двуногие, выбрав небольшую полянку. Тут они немного почирикали друг с другом, перекликаясь, и разошлись в разные стороны, разделив и свои палки со шкурами. Отойдя на разные концы поляны, они стали втыкать палки в землю и пристраивать к ним шкуры и панцири. Оба работали так увлеченно, что один из них не заметил заинтригованного Буша, который подполз, прячась за кустами, так близко, что мог бы дотронуться до ступни двунога.
Он так увлекся наблюдениями, что даже вздрогнул, когда издалека раздался призывный крик второго двунога. Он звал партнера, и наверное, это был сигнал тревоги, потому что «его» двуног тут же ответил гортанным криком, подхватил что-то, похожее на череп странного одноглазого зверя и кинулся на зов.
Любопытство и тревога заставили Буша кинуться следом. Уже одолев половину расстояния — двигался он быстро, но приходилось тратить время и скрываться за деревьями — он услышал соединенные крики обоих двуногов, а потом — вопль пойманного прыгуна. Пробежал еще несколько шагов — и остановился, припадая к земле.
Они обнаружили ловушку! Ловушку, которую он поставил сам пару ночей назад и рассчитывал проверить на обратном пути! На рассвете в нее попал прыгун — упругими ветками естественной развилки ему защемило задние лапы, и он поэтому не мог высвободится и удрать. Его передние лапки слишком маленькие и слабые, а короткие тупые зубы приспособлены для травы и плодов и не могут справиться с ветками. Зверек какое-то время бился, но устал и теперь лежал, вытянувшись. Лишь когда над ним склонились два двунога, он снова задергался и испуганно заверещал.
Наверное, он напугал двуногов. Один заслонил глаза принесенным им черепом неизвестной одноглазой твари, а второй стал издавать какие-то звуки, лишенные смысла. К кому он обращался, неизвестно. Закончив свою трель, он присел над прыгуном и…
…и освободил его из ловушки.
Возмущенный вопль вырвался из груди Буша. Это была его добыча! Он мог понять, если ловушку опустошит кто-то из соплеменников — и то вора полагалось как следует вздуть за леность — но чтобы чужак! И это в довершение всех бед! Мало того, что племя из-за них может уйти из этих мест. Так они будут голодать!
Его крик услышали. Двуноги — и тот, присевший перед прыгуном, и второй, так и закрывавший одноглазым черепом глаза — развернулись в его сторону.
На миг все трое окаменели, глядя друг на друга. Потом странный матово поблескивающий в руках двунога череп издал странный щелчок. Но не это заставило Буша содрогнуться — череп, давно отделенный от тела, продолжает издавать звуки? — а яркая вспышка, последовавшая за этим.
Она ослепила охотника, и давние страхи племени ожили в нем. Злой свет! Этот череп тоже испускает злой свет и хочет убить его, Буша.
Он закричал, в крике вымещая досаду и ярость. Убить череп! Добить окончательно, пока он не погубил Буша!
И охотник кинулся на врага.
Двуноги закричали, отпрянув, но череп в руках одного из них успел издать еще несколько щелчков, сопровождаемых вспышками. Он надеялся испугать охотника или хотя бы смертельно ранить его злым светом, но Буш был быстрее. Череп успел издать лишь два щелчка со вспышками прежде, чем державшего его двуногого повалили. Торопясь закрыть круглый выпученный от усердия глаз, Буш рванул череп на себя, отнимая у двунога. Тот пытался сопротивляться, и свободной рукой охотник несколько раз ударил его по голове и лицу, стараясь попасть по глазам и выцарапать их. Кто знает, как долго злой череп был у двунога. Может быть, он вовсе является его частью, как частью чешуйника является его отбрасываемый время от времени хвост. Или колючки у остролиста, которые отрастают заново, если их обломать. Или… а, не важно. Тот, кто касается одноглазого черепа, испускающего злой свет, должен умереть.