Миновав лужу из не так давно оставленного им на полу частично переваренного ужина, Вася увидел открытую нараспашку дверь дежурной части. В нормальной ситуации такое не позволительно, можно даже на служебную проверку нарваться и огрести выговор, но он понимал что ситуация, очевидно не нормальная. Внутри помещения дежурной части не было ни Германовича, ни кого бы то другого, что тоже не допустимо. Однако дальше по коридору виднелась открытая дверь в кабинет изрядно задержавшегося на работе участкового, что в принципе в порядке вещей. За это им даже с некоторых пор доплачивали или добавляли к отпуску дни. Собравшись с мыслями, Вася направился туда, ведь дежурный в пустом отделе мог быть только там, или у старшего следователя Анатолича, что тоже вроде еще никуда не ушел. По крайней мере, так было на тот момент, когда Василий свалился в коридоре.
— Германыч! — не слишком громко и уверенно позвал Павлов.
Ответом ему стал шум из кабинета. Что–то упало на пол, послышались шаркающие шаги. После чего оттуда, задев плечом дверной косяк, вышел дежурный, с которым явно было что–то не в порядке. Шёл он как–то странно. Шаркал по кафелю обовью, будто сил поднять ноги не имелось. Руки, форма и лицо пожилого милиционера отчего–то оказались обильно перепачканы в крови, а глаза смотрели совсем не по–человечески. Вася в церкви не был много лет, да и вообще склонялся к научному атеизму, но когда он увидел эти глаза, ему захотелось туда немедленно сходить. Уж больно много в тех глазах имелось потустороннего. Точно через эти глаза на помощника смотрела сама смерть, поднявшаяся из самых глубин ада. Возможно, если бы существовали одержимые демонами, то у них были бы именно такие глаза.
Приметив старшину, массивный майор стал издавать несвойственные человеку звуки. Из его рта вырвалась какая–то мерзкая помесь утробного урчания и клекота. С этими звуками офицер двинулся на Павлова, все так же шаркая ногами, но заметно быстрее. Дежурный не вытягивал руки в сторону помощника, как зомби из классических фильмов ужасов, но сомнений в его намерениях не возникало. Настичь, смять и впиться в живую плоть ногтями и зубами. Вырывать куски мяса и ловить ртом струи брызжущей из разорванных артерий свежей крови. Вот такие читались намеренья. И ведь он их мог осуществить, если настигнет. Навалится превосходящим на несколько десятков килограмм живым весом и еще, поди, потом вырвись.
Понимая, что в рукопашной шансы не на его стороне старшина не желал вступать в противоборство с неоднозначным результатом. Стрелять по бывшему сослуживцу тоже не хотелось. Он лелеял слабую надежду на то, что офицеру еще можно помочь. Василий решил, что лучше всего ретироваться. Сначала попятился, а потом когда из кабинета участкового вышел старший следователь Виктор Анатольевич, в таком же виде, что имел Германович, только в гражданской одежде, то развернулся и бегом вбежал в дежурку. Вася захлопнул за собой толстую железную дверь и задвинул массивную задвижку. Он тут же выглянул в окно, выходившее в коридор, и увидел подходящих к нему дежурного и старшего следователя. Два зомби видели его сквозь прозрачный пластик. Германович стал пытаться царапать стеклопакет покрытыми кровью пальцами, а Анатольевич уткнулся в окно лицом и стоял, разинув рот, из которого струйкой стекала слюна вперемешку с чужой кровью. Пожалуй, если присмотреться, меж окровавленных зубов можно было рассмотреть кусочки застрявшей человеческой плоти.
Павлов уже больше десять лет был ментом и за время службы, особенно в ППС, он повидал всякое. Ему однажды пришлось задерживать обезумевшего без дозы и вооружённого кухонным тесаком наркомана грабителя. Грабитель тогда кинулся на него, и милиционер стрелял, правда, в ногу, но все же. Ещё он видел обезумившую от бешенства лисицу забредшею на улицу, находившегося на их территории обслуживания поселка и бросавшуюся на все живое. В нее он тоже стрелял, потому что присутствовавшие егеря в селе стрелять не имели права, и в этот раз целился в голову. Эти случаи он считал самыми страшными моментами своей жизни, но сейчас ему было куда страшнее. Василий прекрасно понимал, что в кабинете остался участковый и сообразил, почему он не вышел вместе с этими двумя. Они же жрали его там.
Чувствуя, как трясутся поджилки, старшина отодвинул стул, и сел прямо на холодивший задницу кафель, что бы скрыться от зомби за столом дежурного. Он не надеялся, что адовы твари, занявшие тела милиционеров уйдут, если перестанут его видеть, просто ему не хотелось видеть их самих. Сидя на полу, Василий сдернул с шеи сдавивший ее форменный галстук, и машинально сунув его в карман, достал мобильный телефон. Надежда не оправдалась. Связи как не было, так и не появилось. Тогда он нашарил трубку проводного телефона стоявшего на столе и поднес ее к уху, но из трубки даже гудков не послышалось. Оставалась только рация. Что бы взять стационарную стоявшую на столе Васе пришлось приподняться и выглянуть из–за него, благодаря чему он увидел, что зомби за эти несколько минут никуда не делись. Они все так же стояли за пластиком и продолжали издавать мерзкие утробные звуки.