— Так же нельзя, — мужчина захлопал глазами.
— Иди и объясни им, что это бесчеловечно, — Василий едва не сплюнул на бетон здешнего пола и от выхода, возле которого они все еще стояли, пошел вглубь подвала, — Пошли, а то привлечём кого–нибудь, потом заманаемся отстреливаться от жаждущих свидания.
Глава 26
26 глава (день 11):
Семен прикрыл деревянную дверь и с тяжёлыми мыслями отправился следом за кажущимся уверенным и точно злым мужчиной в форме с шевронами неизвестной свежему иммунному армии. Подойдя к повороту коридора, он увидел, как Феррум с нешуточным беспокойством бросился к малолетней девчонке, стоявшей в дверном проеме одной из подвальных каморок. Стояла она на одной ноге, держа вторую, загипсованную, навесу и опиралась на косяки руками.
— Ты зачем встала? — спросил Василий готовый подхватить девочку на руки и унести обратно на кровать.
— Ну не вечно же мне лежать. Одна то нога у меня здоровая, да и руки на месте. Мне бы костыль какой, — Вика чуть двинула плечиками, обозначая пожатие, поскольку нормально пожать плечами из–за того что держалась за косяки не могла, — Я есть хочу, — добавила она.
— Есть еда. Чего будешь? Варенья? Соленья? Тушенку? — Феррум кивнул на комнату, где хранились запасы на зиму хозяева кои уже, наверное, урчали или были сожраны кем–то урчащим.
— Помоги мне туда дойти, я сама выберу, — тут Виктория заметила в полумраке порожденным светом фонарика в руках Павлова силуэт постороннего мужчины, — Здравствуете, — сказала она ему без страха, поскольку уже слышала, как мужчины разговаривали.
— Здрасте, — кивнул хмурый свежак.
— Это Семен. Он загрузился сюда с этим кластером и, похоже, иммунный, — представил мужчину Василий.
— Семен, вы будете кушать? — девочка почти повисла на своем опекуне, и он ее повел в закуток с запасами.
— Кусок в горло точно не полезет, — честно признался Семен, но пошел вместе с ними к источнику пищи.
Феррум бросил на мешки с картофелем какую–то тряпку и усадил Викторию на него, а после предложил на выбор несколько банок. Девочка выбрала то, что пришлось ей по вкусу, и Павлов открыл ей банку. Заодно он открыл себе банку огурцов. Огурцы оказались крепенькими, хрустящими и в меру острыми. Про такие многие говорят, что самое на закусь, но Василию и без спиртного было лучше некуда.
— Там вроде тушёнка, — кивнула девочка, сумев разглядеть едва видные пол–литровые банки и угадать содержимое.
— Да, — Феррум без лишних разговоров открыл еще одну банку.
— Мы чем–то можем помешать этим людям? — спросил стоявший у входа и до этого молчавший Семен.
— Чем мы им помешаем? У них вертолет и тяжёлое оружие, а у нас голая жопа, да босой… — Павлов, бросив взгляд на слушающую, но не прекращавшую жевать Викторию, не договорил неприличную поговорку, хотя был уверен, что она ее знает.
— Может, сделаем хоть что–то? — продолжил неуверенно свежак.
— Сема, — вздохнул Василий и, бросив обратно вынутый из банки огурец, заговорил. — Так вот Семен, мы едва вырвались от товарищей этих тварей в человеческой шкуре и пережили достаточно для того что бы ходить к психологу много лет. Особенно она, — Феррум кивнул на Вику. — Теперь мы движемся на запад, где вроде как бы есть нормальные люди и даже какое–то государство с человеческими законами имеется. Не взывай к жалости и совести Семен. Если хочешь, то иди и самоубейся об внешников, но без нас. Они засекут тебя еще на подходе и если не скрутят раньше твоего первого выстрела, то точно шлепнут, — Павлов закончил и, делая вид, что ему все равно, полез пальцами в банку за огурцом.
На самом деле бывшему милиционеру было далеко не все равно, на судьбу выживших в городе людей. Всех было жаль. Жаль девочек, жаль мальчиков, жаль кошечку и собачку. Всем бы помог и всех бы спас будь у него для этого силы. Случившееся все еще не до конца очерствило его, даже после случившегося в борделе и смерти Бурого, однако он почти всегда мог действовать, руководствуясь головой, а не сердцем. Можно было бы сказать, что всегда, но спасая Панду он поступал вопреки логике и здравым рассуждениям того же покойного Бурого.
— Может не лезть к ним, а попробовать перехватить людей? — внесла предложение Виктория.
— И ты туда же, — Василий раздражённо бросил только выловленный, но еще даже не вынутый из банки огурец.
— Ну а что? Ты же милиционер. Ты должен помогать людям, — привела своеобразный довод она.
— Милиционер остался в том мире, как и все кому, он должен был помогать, — буркнул Феррум и спросил с обвинительной интонацией. — Вот ты, куда на одной ноге собралась? Кому ты поможешь? Мне тебя на себе таскать? Или может, ты тут одна посидишь?