Дальше – дело техники. Мастер-художник (в остроге и такой имелся) по подсказкам хозяина гостиницы набросал мой портрет, который затем был вывешен в здании городской администрации с пометкой о вознаграждении за помощь в поимке. Там его и увидел хозяин постоялого двора, где сегодня ночью я имел несчастье поселиться. Все просто! На мой естественный вопрос – почему нельзя было отдать приказ о моем задержании стражникам на воротах, Лихтош пояснил, что это совсем другое подразделение, которое подобными делами не занимается.
– Это все равно, что просить ночной патруль подсобить в поимке вора, промышляющего в торговом квартале, или вызывать наряд стражи на ликвидацию опасного порождения Проклятых земель, – заявил дознаватель. – Тем более, никто и не ожидал, что ты вернешься.
В который раз подивившись странным порядкам в городе, жестко разграничившим сферы деятельности подразделений похожего рода, я поставил свое имя в протоколе и задумался. Выходит, Ярут рассказал своим коллегам (которые, как выяснилось, вовсе ему не коллеги) все, включая свои подозрения. Интересно, а не Мишету ли он все это выкладывал? Если моя догадка верна, недавняя реакция стражника становится понятной, но возникает интересный вопрос – какого хрена приятель не сообщил о повышенном внимании властей к моей персоне? Ведь тогда я бы не стал задерживаться в Ирхоне и в итоге не угодил бы в тюрьму. Сдал бы всю добычу – и поминай, как звали. Причем ни Лот, ни Дон даже словом не обмолвились о расспросах. Что жалко было предупредить своего нового знакомого, не поскупившегося на сытный ужин в недешевом трактире? И что это за непонятный обет молчания – цеховая солидарность, или кое-что похуже?
Из невеселых мыслей меня выдернул вопрос дознавателя:
– У тебя есть кто-нибудь в Ирхоне, кто может поручиться за тебя?
– А зачем? – удивился я.
– Если судьи решат заменить наказание штрафом, тебе будет необходимо назвать имя жителя Ирхона, который согласится взять на себя ответственность за то, что деньги будут внесены в городскую казну в полном объеме и в указанный срок, – пояснил Лихтош.
"Черт, неужели он предполагал именно это?" – подумал я, а вслух сказал:
– Есть. Это командир Ярут, привратник.
– Как его найти?
Я рассказал дознавателю, где живет приятель, после чего коротышка позвал конвоиров, уже успевших куда-то деть рюкзак с моими вещами, и приказал увести задержанного. Выйдя в коридор, мы миновали несколько поворотов и спустились в подвал, где горел полудохлый светлячок и витали очень знакомые запахи гнили и общественного туалета. На одной из стен находилось три массивных двери со смотровыми окошечками, а рядом с лестницей стоял стул, на котором дремал еще один парень в черном. Будучи разбуженным "ласковым" пинком одного из моих конвоиров, дежурный вскочил, достал связку ключей и принялся отпирать крайнюю дверь.
Пока давно не смазываемый замок скрежетал и щелкал, мне успели развязать руки, а затем, придав ускорение молодецким ударом между лопаток, втолкнули в камеру. Большую, просторную и совсем не одиночную. Свет горевшего на площади светлячка, проникавший в небольшие оконца под потолком камеры, позволил мне увидеть еще шестерых товарищей по несчастью, которые в данный момент сидели или лежали на узких деревянных лавках у стен.
– Гляди-ка, Квер, у нас гости! – радостно воскликнул один из них, поднимаясь.
Его внешность в полумраке показалась мне устрашающей – типичный уголовник с нехилым размахом плеч, небритой рожей и приплюснутым носом. Остальные были ему под стать. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять – в остроге они частые гости. Что ж, похоже, на теплый прием в собравшейся здесь компании мне рассчитывать не приходится.
– Приветствую всех присутствующих, – произнес я, выбрав самую нейтральную фразу, и принялся растирать запястья, на которых остались следы от веревок.
– Вежливый какой, – усмехнулся мужик, сидевший в углу. – Сразу видно, первый раз "у хозяина".
– Ничего, Вашут ему быстро науку преподаст, – протянул его сосед.
Тем временем поднявшийся с нар уголовник подошел ко мне, навис грозовой тучей и угрожающе произнес, источая кислую вонь из пасти: