— Мне все известно, — сказал он. — Артиллеристы рассказывали. Они все видели! Ну, как твоя фамилия? — обратился генерал к Рудых, протягивая ему руку.
— Рудых, товарищ генерал-майор!
И тут произошла заминка. Сколько он подбил танков? Он не подбил ни одного.
— А ты? — обратился генерал к Ратникову.
— Три!
— А ты? — поочередно обращался генерал к каждому бойцу, и каждый называл число уничтоженных им вражеских машин.
Когда выяснилось, что больше всех подбил Ратников, генерал расцеловал юношу. Затем он приказал отправить бойцов в штаб, чтобы заполнить на каждого наградной лист, согласно статуту об орденах для истребителей немецких танкоа. И всех, согласно статуту, представили к наградам.
Но когда стали заполнять лист на Рудых, снова произошла заминка. Офицер штаба, обмакнув перо, задержал его перед графой, в которой надо было написать, сколько танков подбил Рудых.
Подумав, офицер вписал: "Принимал участие в отражении группой рядовых бойцов танковой атаки противника. Представляется к награде медалью "За отвагу".
Затем он приказал связному отвести бойцов в землянку, где поверх нар была настлана свежая солома. Бойцы с удовольствием растянулись на ней.
Но им нельзя было уснуть. К землянке стали приходить люди, которые желали поговорить с героями. Пришел военный корреспондент с фотоаппаратом и записной книжкой. Он переписал фамилии бойцов, сфотографировал Ратникова, интересовался его детством, расспрашивал о подробностях его расправы с тремя вражескими танками.
Несмотря на неимоверную усталость, Ратников не мог не помнить, как он сначала испугался, как Рудых указал ему на запас бутылок с горючей смесью и сказал: "Не робей, друг! Если промахнешься, бери из этих!" Так этими пятью бутылками он уничтожил еще два танка.
Но Ратников не знал, следует ли говорить об этом. Можетоыть, это должно остаться тайной, как и то, что он не успел отойти со своей частью и был застигнут врасплох сначала самолетами, а потом танками противника.
Нет, все, что произошло с ним, мало походило на те книги о героях, которые он читал в детстве. Он не герой, и это рано или поздно выяснится. Он теребил пуговицу на гимнастерке, нерешительнопереводя взгляд с корреспондента на землянку, где забылся крепким сном Рудых. Вот бы с ним поговорить!..
Но Рудых спал. И Ратников подумал, что, может быть, ему снится залитая солнцем улица в родном селе. Возле правления колхоза, где толпятся ожидающие председателя JIO своим делам женщины, старик бригадир развертывает газетный лист. На кончике его носа поблескивают очки. Вдруг старик встрепенулся и, придерживая очки, торжественно читает вслух заметку, где среди других фамилий упомянут тракторист Рудых. Прибежит мать Рудых.
Бригадир снова с чувством читает ей про ее сына, внимательно смотрит на ее недоуменное, растерянное лицо, потом подходит к ней и обнимает ее своими жилистыми, узловатыми руками…
И вдруг потребность рассказать все, как было, пересилила в Ратникове остальные чувства. Ратников так и сделал, как подсказывал ему внутренний голос.
И тот, что все записывал, худой, б очках, в запыленном плаще, проникновенным голосом сказал:
— Да, очень хорошо, что вы сейчас мне это рассказали. Очень верно вы поступили. — И, подойдя к землянке, с уважением посмотрел на Рудых.
Человек в запыленном плаще добрался до землянки генерала и, дождавшись своей очереди, доложил командующему о высокой скромности комсорга.
1942
КАПИТАН РОМАНОВ
Немало лет прожил на свете капитан Романов. До войны он был директором треста ресторанов и кафе города Ленинграда.
На фронт пошел добровольно. Знал, что будет и для него случай доказать, на что он способен.
И такой случай представился.
Разведка донесла, что посредине мертвого пространства между нашим и фашистским передним краем, на так называемой "ничейной земле", обнаружен склад боеприпасов.
Ближе всех к складу стояла рота Романова. В это время командующий группой войск объезжал передовые позиции. Ему стало известно об этом складе.
— Если бы нашелся человек, — сказал он Романову, — кто бы мог проникнуть ночью в склад и притащить оттуда хотя бы один ящик, чтобы узнать, какие это снаряды, тогда можно было бы решить, что с ними делать, — спасать или взрывать…