У нас же сегодня профессиональный и интеллектуальный уровень юристов, представляющих государственную власть, уступает правовой компетентности бизнес-структур и адвокатов. Это очень опасно, ведь участившиеся интеллектуальные поражения на правовом поле заставляют власть действовать за рамками этого поля. Нужно не наращивать силу органов милиции, спецслужб и прокуратуры, а повышать их правовую культуру. Но главное — возвысить суд до полагающегося ему места третьей власти. А пока лишь усиливается раздражение правоохранительных органов действиями судов и их вердиктами…
Вопреки обывательскому мнению, у ФСБ весьма конкретная и ограниченная сфера обеспечения безопасности — контрразведка и борьба с особо опасными преступлениями против государства. Общество должно контролировать ФСБ, чтобы она не выходила за рамки закона и не пыталась представлять себя самым главным органом в системе госбезопасности важнее Минобороны, внешней разведки, ФАПСИ, МВД, МЧС, налоговой полиции…".
Практически все верно, все точно, возражать нет основания ни по одному выдвинутому тезису. Есть, правда, некоторые сомнения в «технологичности» высказанных суждений и рекомендаций:
Верховенство суда во всей правоохранительный системе страны, включающей и спецслужбы, конечно же, серьезнейший инструмент общества и государства против произвола тех же самых правоохранителей. Но и здесь таятся серьезные опасности. В частности, как избежать коррупции в деятельности самих судов, о чем начал разговор председатель Конституционного суда РФ Валерий Зорькин, заявивший, что «мздоимство в судах стало одним из самых мощных коррупционных механизмов в России» («Веру в справедливый суд должны восстанавливать сами судьи». «Известия».01.11.2004г.).
Интеллектуальный и правовой уровень юристов органов власти повышать нужно обязательно и всегда. Но как это сделать, если оплата труда этой категории настолько ничтожна, что люди наиболее подготовленные решительно предпочитают бизнес, адвокатуру? А отобранным по остаточному принципу юристам госучреждений остается только злобиться на своих более подготовленных и потому успешных «коллег» и всячески давить их «неправовыми» методами или самим успешно коррумпироваться.
Несомненно, общество должно контролировать ФСБ. Желательно — и другие спецслужбы. Нереализовать эту задачу обществу мудрено: если через публикации в СМИ, так ведь наши спецслужбы на любые острые публикации реагируют гробовым молчанием (по принципу, вероятно, «Пусть клевещут!», «Собака лает — караван идет!» и т.п.). Бывшие или действующие сотрудники спецслужб, дерзнувшие нарушить обет молчания весьма часто за это жестоко расплачиваются. Рассчитывать на парламентариев с их обширными полномочиями в реальной России полагаться особо не следует: даже самые рьяные из них мало результативны, сами легко уязвимы.
На действенный прокурорский надзор пока рассчитывать тоже не приходится: практика давно научила прокуроров, что со спецслужбами многократно полезной дружить, нежели щучить их за какие-либо прегрешения. Обращения за судебной защитой от произвола сотрудников спецслужб сильно похоже на украинское напутствие: «Дай Бог нашему теляти, да вашего вовка зъисты!». Но пытаться ходить этими нетореными и небезопасными тропами все равно надо: чем чаще практиковать, тем дальше можно продвинутся. Других способов нет — только в противоборствах, в том числе и небезопасных, могут реализовываться гражданские права членов социума, в том числе и со своими собственными государственными структурами.
Известно, что в периоды великих войн командирами, руководителями становятся в подавляющем большинстве из числа уцелевших в боях те, кто наделен самыми достойными личными качествами: мужеством, отвагой, цепким практическим умом, способностью принимать решения и нести за них ответственность. В мирное же время во всевозможных структурах власти и управления подавляюще преобладают «блатные», карьеристы. Спецслужбы — не исключение из этих правил. Наиболее отчетливо такие закономерности проявились в деятельности сотрудников военной контрразведки в годы войны. В публикации газеты «Московский комсомолец» от 25 апреля 2003 года «Смерч по имени Смерш» в интервью бывшего сотрудника этой спецслужбы генерал-майора Леонида Иванова, приведена короткая историческая справка: "Главные управления контрразведки Смерш Наркоматов обороны и ВМФ были созданы в апреле 1943 г. по инициативе Сталина. С этого момента военные контрразведчики становятся полноправными офицерами РККА, ведь традиционно они входили в систему НКВД. По замыслу Сталина, такая перестройка должна была снизить межведомственные распри.
Как и военная контрразведка, Смерш занимался контршпионажем, зафронтовой разведкой, борьбой в воинскими и должностными преступлениями.
После победы в мае 46-го, Смерш был ликвидирован, а его функции отошли назад к Лубянке".
Здесь же приводятся некоторые итоговые результаты деятельности этой спецслужбы со ссылкой на мнения и оценки историка Валентина Воронова: "В современной трактовке деятельности Смерша вымысла больше, чем правды. Ну, например, расхожая версия, что Смерш имел абсолютную власть и мог арестовывать и расстрелять любого. Это не так. Для ареста необходимо было предварительно получить согласие военного командования. Нередки были случаи, когда на подобные просьбы следовал отказ, ведь во время войны армейская среда чувствовала себя весьма независимо. Не столь массовыми были и репрессии. Спецлагеря НКВД, через которые пропускали побывавших в плену и в окружении военнослужащих, появились только в 42-м (кстати, подчинялись они не Смершу, а НКВД). Так вот, на конец 44-го сквозь них прошли 354 тысячи 542 человека (включая 50441 офицера), 80% вернулись в строй. Лишь 18 тысяч были отправлены в штурмовые батальоны (так официально именовались штрафбаты). По данным на октябрь 44-го, с начала войны Смерш арестовал 11566 человек.
Теперь — о заградотрядах. Вопреки бытующему мнению Смерш не имел к ним отношения. Созданные по приказу Сталина, они подчинялись политработникам и формировали их из обычных военнослужащих. У Смерша были свои отряды: заградительно-контрольные. Довольно малочисленные (на них приходилось 3-4 человека). Только действовали они не на фронте, а в ближайшем тылу. И занимались отсеиванием дезертиров, подозрительных элементов: нечто вроде современных блокпостов".
Эти детали чрезвычайно важны: желающих корыстно оболгать недавнюю историю ныне пруд пруди. Единственное оружие здесь против исторической лжи — объективная статистика и документы. И свидетельства живых участников исторических событий и процессов, каковыми являются оценки бывшего военного контрразведчика Леонида Иванова: «С самого начала я знал, что меня убьют. Не знал только когда. Осенью? Вроде и неохота валяться в грязи. Весной? Солнышко светит, травка; тоже не с руки… Это только в фильмах показывают гробы, оркестры. Какие оркестры! Похоронные команды по переднему краю ползали. Соберут руки — ноги, тут же яму выроют. Иной раз не разберешь, где наши, где немцы… Сейчас о Смерше пишут всякую чушь. Дескать, мы и не воевали. Только в тылу сидели, пьянствовали и с бабами развлекались. Я, когда пришел уполномоченным в батальон, на знаменитых Ак-можайских позициях, был по счету четвертым. Троих предшественников моих убили. Ведь в первые годы смершевец наравне с комиссаром должен был вести бойцов в атаку. А если погибнет командир, брать руководство на себя».
Выводы из этой части повествования боевого офицера однозначны:
1. По своим нравственным и другим важнейшим человеческим качествам сотрудники спецслужб военного времени были просто несопоставимы с теми, кто подвизается и делает карьеру в них сейчас. Те шли заведомо на смерть. Выживали случайно, немногие, становясь в силу простого закона замещения и генералами. Большинство нынешних же идут в спецслужбы в основном за жизненным успехом в его различных воплощениях. Теперь еще — и за состоянием при благоприятном случае. Умирать за дело не только не готовы, но даже при иных опасностях некоторые готовы изменить Отечеству и дать деру за рубеж. Мужество и самоотверженность предшественников такую человеческую породу скорее озлобляет, чем служат примером. «Прорасти» в современной действительности до генерала — гарантированно получить высокодоходное место в крупной финансовой, торговой структуре.
2. Самым главным «кадровиком» в спецслужбах той поры была смерть: только немногие выжившие на передовой становились пополнением своих структур в дивизии, армии — чуть дальше от фронта. Смерти же ни взятки не дать, ни значимой услуги не оказать, чтобы ускорить повышение по службе.