Я не знаю, что страшнее: когда бросали в тюрьмы за политический анекдот — или когда за что угодно, если нет в кошельке денег. Ясно одно: сегодня жертв гораздо больше, чем это было в 37-м".
Выводы и здесь не очень веселые:
Спецслужбам знать подноготную процессов, анализировать ситуацию и вырабатывать рекомендации — даже не четверть дела. Несоизмеримо важнее добиться того, чтобы позиция спецслужбы была воспринята властью и адекватно ею отреагирована. Руководителям советских спецслужб, похоже, это удавалось гораздо хуже, нежели их соперникам, ибо для этого требовалось еще и определенное гражданское мужество: преодолевать с риском для карьеры нежелания политиков идти на непопулярные шаги, добиваться отстранения от власти агентов чужого влияния, того или иного клана и т.п.
Неправовое растаскивание госсобственности СССР между семейно-номенклатурными кланами привело к тому, что спецслужбы, их подразделения и личный состав оказались в обслуге различных противоборствующих крупных группировок собственников и вынуждены теперь обслуживать разнородные корпоративно-клановые интересы, противоборствовать между собой и с правоохранительными структурами. Работа по общенациональным, государственным интересам оттеснена на периферию приоритетов.
Ныне есть множество социальных явлений, которые пострашнее спецслужб с их угрозами «правам человека» в широчайшем диапазоне: от полицейского произвола, сопровождаемого избиениями и открытым грабежом, до разрушения всей экосистемы хищничеством новых собственников, усугубляемого массовым производством опасных фальсификатов: продуктов, напитков лекарств и т.п.
Ситуация никем не контролируется, в условиях тотальной коррупции контролирующих органов (санэпидконтроль, торговые инспекции, подразделения МВД по борьбе с экономическими преступлениями и др.) обвальная торговля фальсификатами стала одним из ускорителей выморочного и деградационного процессов русских, ущерб от которых превышает уже потери СССР во второй мировой войне, а по своим скорым последствиям — сокрушительному необратимому поражению всей нации.
Корпоративная ангажированность российских спецслужб сделала невозможной их работу по пресечению коррупции, «крышевания», участия в криминальном переделе собственности всех правоохранительных органов. Что практически уничтожило законность как основу жизнедеятельности всех государственных органов.
Характеристику не менее любопытных сторон деятельности спецслужб находим в интервью бывшего заместителя председателя КГБ СССР Леонида Шебаршина, опубликованного в «Московском комсомольце» в июне 1999 года под заголовком «Заговора спецслужб в России не существует».
Позиция генерала Шебаршина в вопросе о задачах КГБ в СССР неоригинальна и вполне корректна: "Сама функция органов госбезопасности — это охрана и обеспечение безопасности государства. Наша задача была не реформировать страну, а защищать ее конституционный строй. Рассуждать о том, плохой это был строй или хороший, в наши задачи не входило. Уверяю вас, что в самых демократических странах дело с госбезопасностью обстоит точно так же… Мы привыкли рассматривать термины «госбезопасность» в более узком плане. Внешняя военная угроза, подрывная и разведывательная деятельность, внутренние риски. Все действия, направленные на подрыв конституционного строя
Что касается Гитлера, к сожалению, он был неглупым человеком. Я думаю, что его наследие заслуживает изучения, чтобы видеть константы векового нажима на Россию со стороны Запада. Но Гитлер — это история уже древняя. Можно поднять и посмотреть директиву Совета национальной безопасности США за 1948 год, где были четко сформулированы цели Запада в отношении нашей страны…Все эти цели достигнуты полностью".
Вот такая получилась защита конституционного строя в СССР со стороны наших спецслужб — защитить не смогли. В Китае же — вполне с этим справились бывшие коллеги и соратники КГБ. Защищать, как оказалось, надо было, прежде всего, от собственной высшей номенклатуры, да пороху в характере не хватило. Тогда заговор спецслужб СССР не состоялся, а предпринятая позже робкая и профессионально несостоятельная попытка путча в течение нескольких дней рассыпалась в прах.
Так что между правильными представлениями руководителей спецслужб о своей предназначенности и их воплощением этих представлений в реальную жизнь часто оказывается неодолимая дистанция.
Бывший руководитель КГБ вполне обосновано весьма скептически аттестует возможности тайных заговоров как таковых, в том числе и с участием спецслужб: «Какая бы мощная ни была тайная организация, она не в состоянии развалить такую махину как СССР. Это не так. Я знаю, что требуется, какие усилия на те или иные события в стране… Я приведу ряд примеров. Гранада — задний двор США. Казалось бы ничтожная страна. Там работали ЦРУ, Госдеп и американская пропаганда. А кончилось чем? Войска пришлось ввести. Шестьсот морских пехотинцев, по моему, высадились и смели на фиг неугодный режим. Панама была совсем карманной страной у американцев, и президент был агентом их разведки. Но опять же пришлось вводить войска…Есть пределы, до которых тайные средства действуют».
Действительно, если бы тайными операциями можно было решать любые внутри— и внешнеполитические проблемы, армии с их чудовищными вооружениями были бы не нужны. А они есть, и все виды спецслужб работают, в том числе и на вооруженные силы. И какие бы величественные, глобальные тайные планы ни разрабатывали аналитические центры разведок — реализовывать их придется в значительной и самой существенной части открытыми политическими, экономическими, военными средствами, зарабатывая при этом репутацию «мирового жандарма», «империи зла», «большого сатаны» и т.п. со всеми сопутствующими следствиями в виде демонстраций протестов, экономических и иных диверсий и др.
Кроме того, за тайные гнусности можно схлопотать тайно же того же, но большей мерой, а может еще и больней. Это тоже сильно ограничивает свободу тайного маневра.
Далее руководитель одной из бывших сильнейших служб безопасности лишь подтверждает существовавшую серьезную практику подбора кадров: "В систему госбезопасности брали людей далеко не худших. Служба в КГБ была престижной. Я сам уходил на Лубянку из МИД с удовольствием. Работа в КГБ учила самостоятельности, ответственности, дисциплине. Сегодня набор, казалось бы, таких элементарных качеств — большая редкость.
Я до сих пор узнаю своих бывших коллег по пустяковому признаку. Если мы договорились на встречу в двенадцать часов, то человек в течение пяти минут появляется. Исключительно редки бывают опоздания. Их практически не бывает. Если бывший наш работник принимает на себя какие-то обязательства, то он их неизменно придерживается".
И именно так все и есть в действительности, так и было. Существенно здесь только то, что традиционные достойные личные качества бывших сотрудников КГБ СССР автоматически не унаследованы многими их приемниками из следующих поколений. Что и верно, и весьма прискорбно.
Интересны здесь и некоторые откровения о специфике работы спецслужб — как советских, так и зарубежных: "Мы покупали целые газеты негласно за границей, не говоря уже о главных редакторах и обозревателях. Тем же самым занимаются и западные спецслужбы в России. Я не хочу называть конкретные примеры — у меня нет документальных доказательств. Но я знаю совершенно точно, кто был куплен и какие материалы в нашей прессе по Ирану, Ираку, по торговле оружием, продвигаются и проплачиваются из-за рубежа. Комитет госбезопасности, естественно, приглядывал за газетами… Сегодня за деньги можно купить любой компромат. И за деньги пристроить его в газету. Этим могут заниматься и профессиональные журналисты и политологи. Конечно, у наших работников навыки проведения акций влияния, так называемых «активных» мероприятий, остались. Но я бы не делал обобщений. «Активные» мероприятия — не такая уж высокая наука. Журналисты, по-моему, публика достаточно быстро обучаемая и гибкая. Пресса стала свободной и предлагает себя по рыночной цене… Я уже говорил об абсолютно прозрачной стратегии Запада в отношении России. Раз есть стратегия, значит, есть и ее проводники внутри страны… За свою работу они получают неплохие деньги. В виде оплаты за лекции, акциями предприятий или гонорарами за книги. Россию спасет только Россия.
Объективные процессы не укладываются в рамки тайных или явных стратегий".