– Но ты уверен, что ты сможешь рассчитать курс, чтобы мы не зря потратили взрывчатку? – спросил Адам.
– Да, уверен, – Джек потер лоб, – но учесть ветер и влажность в районах бомбардировки я не смогу, придется приспосабливаться к обстановке. И еще одно: если там будет идти дождь, то мне придется несладко.
– Будем надеяться, что нам повезет. Ты уже готов к празднику? – сменил тему Адам.
– А чего там готовиться? – усмехнулся Джек. – Я, Родж и Фред уже распределили дежурства, чтобы мы могли посидеть за столом со своими, а Ричард пообещал присмотреть за «шершнями» какое-то время.
– Вы, в любом случае, свернетесь сразу же после наступления темноты – нам всем нужно отдохнуть, Джек.
– Конечно, Адам, – пообещал младший Криди.
– Повезло мне с наблюдателями, – усмехнулся Адам, – не пьют, не курят, к работе относятся ответственно.
Джек улыбнулся:
– Это – да. Пить нам никак нельзя.
Джек и Адам вернулись в комнату контроля.
– К семи часам ждем вас всех внизу, ребята! – Адам помахал беспилотчикам рукой и быстрым шагом направился к грузовой платформе – его всё ещё ждали дела…
У подножия Башни спешно устанавливались столы, сколоченные из чисто оструганных приятно пахнущих свежим деревом досок. Повара начали выносить из Башни блюда, накрытые крышками, до поры до времени скрывающие умопомрачительные ароматы. Команда добровольцев расставляла многочисленные столовые приборы. Электрики устанавливали дополнительное освещение на втором и третьем уровнях Башни, чтобы осветить место будущего торжества. Чень Ли, с лица которого не сходила загадочная кошачья полуулыбка, закреплял в окнах четвертого уровня приготовленные им праздничные ракеты и римские свечи. Осталось еще совсем немного до захода солнца…
И вот он пришел – час торжества. Солнце село за кромку такого близкого и уже безопасного леса и в тот же момент вспыхнули прожекторы, осветив праздничные столы и улыбающиеся лица колонистов. Все собрались здесь: вот семейства Криди и Томпсонов, а вот и весь технический отдел, смущенно улыбаясь, занимает отведенные ученым места за столами. Профессор Борис Мазаев и отдел энергетиков, сменивших белые халаты на праздничные костюмы, отдел Николая Верховина, бригады Росселини – все рассаживались так, как привыкли каждое утро собираться перед выходом в лес или на работе в лабораториях Башни. Усаживаются за стол солдаты, чувствующие себя немного неуверенно из-за того, что руки не заняты привычным весом автоматических винтовок и пулеметов. Гражданские колонисты – фермеры, закончившие работу на сегодня повара, в предвкушении долго ожидаемого угощения потирают руки, придвигая скамьи поближе к столам, на которых не видно свободного места из-за блюд и тарелок с угощением, ваз и вазочек с полевыми цветами, собранными первым классом школы Колонии – первыми учениками на Лимбе. Бригада лесорубов Ферье, с рук которых уже почти невозможно вывести древесную смолу, все, как один, в красных фланелевых рубашках уже сидят за столами, смеясь очередной шутке своего бригадира. Люк с удовольствием осматривает многометровое полотно столов, над которыми он и его парни упорно трудились весь день. Завтра столы, выполнившие свое предназначение, будут снова разобраны, но до этого еще далеко.
Число охраны внутреннего периметра сведено к необходимому минимуму, на постах – всего по десятку солдат на каждый сектор. Волков не видели уже несколько месяцев, поэтому меры безопасности не такие строгие.
Из Башни поспешно выходят Майкл, Ричард и Адам, за ними, беззаботно насвистывая выбегают братья Томпсоны в безупречно выглаженных комбинезонах, последним выходит Джек Криди-младший. Колонисты встречают вышедших из Башни приветственным гулом и выкриками. Натали Криди, сидящая на плечах отца, машет рукой и её звонкий голосок, как щебетание птиц, летит над толпой:
– Джеки, Джеки, сюда!
Младший Джек, улыбаясь, машет рукой сестренке в ответ, люди весело смеются, глядя на Натали, девочка снова машет рукой, рассказывая смеющимся соседям:
– Вот мой старший брат, вот какой у меня братик!
На лицах Адама и Ричарда – смущение, они, наверное, не ожидали такого ажиотажа по своему поводу. Только Майкл слегка картинно кланяется, прижав руки к груди.
Адаму передают микрофон и он, улыбаясь, берет его в руки.
– Добрый вечер, друзья! Вот и настал этот день, который мы так ждали. Мы упорно работали над тем, чтобы этот день настал поскорее и вот мы его дождались! – голос Адама доносится из динамиков, установленных над Площадью перед Башней.
– Не буду задерживать вас и слишком много говорить, – усмехается Адам, – наши дела говорят сами за себя. Мы завершили постройку внешних ограждений и теперь мы – в безопасности. Мне только хочется поблагодарить всех за проделанную работу и попросить вас поблагодарить друг друга – ведь каждый из нас внес свою лепту в устройство нашей колонии. Скажем же «Спасибо!» друг другу и отдадим должное кулинарному мастерству наших кормильцев. Спасибо всем! Начнем праздник!
Площадь тонет в радостных выкриках, как океан во время шторма. Свет прожекторов на время гаснет и в потемневшее небо взлетают огненные хризантемы фейерверка. Праздник начинается россыпью ослепительных искр в вышине. Начинается пир…
Вспышки бенгальских огней над Башней отражаются в глазах волка с полоской белой шерсти на левом плече. Красные россыпи чужих огней в небе над лесами гаснут в желтых глазах, с застывшей болью внутри глядящих на непрошеных гостей, вторгшихся в его земли. В глазах сейра можно прочитать неукротимое желание отомстить, скрытое завесой безграничного нечеловеческого терпения. Эти глаза как будто говорят: «Ещё ничего не кончено»…
…Я смотрел, как над Башней, безжалостно проткнувшей черное небо, расцветают невиданные прежде никем из моего народа сейров огненные цветы. Я смотрел на горящих в небе призрачных птиц с каким-то непонятным мне чувством. Это чувство нельзя было назвать болью – я уже смирился с тем, что люди отхватили от наших лесов достаточно большой для них кусок, запутав ни в чём не повинные деревья железной паутиной, несущей смерть. Это не было яростью – я был абсолютно спокоен. Это можно было назвать смесью моей не успевшей состариться жажды мщения с интересом к происходящему в небе.
Я догадывался, что люди радуются тому, что кольцо «паутины» наконец-то замкнулось. Я понимал ту степень восторга охватившее чужаков, когда они почувствовали себя в безопасности. Ещё бы – теперь мы бессильны прорваться к их жилищам из дерева, мы бессильны причинить вред их животным, мы даже не можем повторить нашу попытку разорвать нити «паутины» с помощью умерших деревьев, мы можем только ждать.
Я говорю «мы» потому, что я вернулся к своему племени. Алг, мой собрат, снова передал мне власть над стаей. Я вернулся из длительного путешествия по землям северных племен и я привел с собой девяносто шесть сейров, согласившихся примкнуть ко мне. Это были одиночки – охотники, живущие на свободных землях, рискнувшие жить на своё усмотрение, не вступив ни в одно племя. Мне повезло: мои новые сородичи – смелые, отважные и хитроумные охотники, не отступающие перед неудачами и бедами.
Я предложил им вместе со мной встать на защиту земель, бывших еще недавно землями моего уничтоженного людьми племени. Только несколько охотников отказались принять мое предложение, лишь немногие не рискнули променять свою жизнь свободных одиночек на полную опасностей жизнь воинов с человеческим племенем.
Я никого не винил за это – у каждого свой путь.
Моя жажда мести немного поутихла, как затухает пламя пожара на сыром подлеске, но не погасла совсем – жар иссушающего мой рассудок костра не мог перегореть. Я не изменил своей клятве бороться с людьми до тех пор, пока последний человек не покинет наши леса или до тех пор, пока сердце в моей груди не перестанет биться. Призраки моего сына, дочери и нерожденного внука всё еще говорят со мной. Иногда по ночам я вижу их так же ясно, как наяву. Они ничего не говорят мне, но их глаза полны невыносимой боли, боли, невыносимой для меня. Иногда мне снится сон, в котором я веду своего внука к его мудрому Наставнику или в первый раз показываю, как нужно загонять зверя. Иногда я слышу, как мой внук впервые пробует свой голос в еще неуверенном победном вое. Иногда в моих снах я вижу, что мои дети всё еще живы.