Майкл Фапгер спит за своим столом, уронив голову на сложенные руки. Два часа назад он думал, что заснуть ему не получится, но он ошибся. Он спит чутко, как сторожевой пес – даже во сне он прислушивается к отрывочным звукам и шорохам. Он слышит, как шумит ветер в кронах деревьев, как скрипят наспех сбитые доски перекрытий.
Рация, лежащая рядом с ним, шепчет голосом Ричарда Вейно:
– Майк, Майк! Где ты там? Майк!
Фапгер просыпается сразу же, как по команде. Он хватает рацию, еще толком не проснувшись, его движения замедлены, как будто бы он плывет на глубине:
– Да!
– Мы дождались, Майки! Черт подери, мы дождались!
Глаза Фапгера мгновенно из осоловевших становятся колючими и настороженными. Сон пропадает, как будто смытый ведром холодной воды.
– Иду!
Он подхватывает винтовку, прислоненную к стене, и неслышно поднимается на крышу. Он движется настолько плавно и осторожно, что не скрипит ни одна перекладина. Низко согнувшись, чтобы его не было видно из леса, он подкрадывается к темным фигурам, замершим у края крыши. Снайперы напоминают черные мешки, набитые сеном – они накрыты маскировочными накидками, скрывающими их. Только по едва заметным движениям винтовочных стволов можно заметить, что они наготове.
– Началось, – шепчет Ричард.
Он спокоен, его руки не дрожат, но внутри его начинает бить мелкая противная дрожь, как перед прыжком с десятиметровой вышки. Ричард знает, что эта дрожь пройдет, как только он прильнет к окуляру прицела и сделает всего один глубокий вздох, но он ненавидит себя в эти секунды, когда напряжение этих изматывающих дней прорывается наружу.
– Где? – шепчет Майкл.
Ричард молча подвигается в сторону, освобождая место для Майкла. Фапгер заглядывает в экран термовизора и чувствует, как холодный воздух проходится по спине.
– Сколько же их там, – шепчет он изумленно.
На экране – темная кромка леса как будто бы освещена изнутри светом сотен светящихся красным тел. Эти тела легко узнать, даже не надо смотреть в обычный бинокль, чтобы увидеть эти тени со сверкающими, как угли, глазами. Майкл осторожно проводит датчиком по сторонам.
– Они окружили нас, можешь не проверят. С восточной стороны – та же картина, – шепчет Ричард.
Красное сияние окружает холм со всех сторон.
– Поднимай парней.
– Дон, – шепчет Майкл, прижимая к шее ларингофоны рации, – Дон! Тревога! У нас гости.
– Слышу, не глухой, – слышится знакомое ворчание.
– Поднимай всех, только тихо.
– Понял. Выполняю.
– Майкл, когда ты в последний раз связывался с Башней? – шепчет Ричард.
– Дирижабли уже на подходе. Черт, быстро же они обернулись, – шепчет Майкл и Ричард знает, кого он имеет в виду.
– Все – на местах, – слышит в наушниках Майкл.
– Хорошо. Ждать команды.
– Есть…
Над лесом всходит вторая, маленькая луна Лимбы. Ее свет настолько слаб, что он не освещает, а наоборот – затуманивает. Вторая луна в черном небе похожа на обглоданную кость.
Пока еще никто не ощущает этого, но древние силы, скрытые под толщей земли, оживают. Холм скрывает в своей сырой глубине древнюю установку Полигона. Её действие очень простое – она предназначена для того, чтобы вселять ужас в любое существо, оказавшееся в радиусе её действия. Установка почти полностью разрушена, многие излучатели давно уже вышли из строя, но некоторые всё еще – в рабочем состоянии.
Сегмент Полигона приходит в действие. Источник древней энергии, скрытый в глубинах земли, почти полностью иссяк. Его иссушили бесчисленные войны, безжалостные приказы Хозяев, прошедшие годы и неумолимый ход времени, но даже тех крох, что остались, хватает для того, что запустить установку. Оживают преобразователи энергии. Те немногие излучатели, оставшиеся в строю, начинают испускать электромагнитные волны, модулируемые по неизвестным законам специальным устройством – модулятором напряжения.
Люди еще не знают об этом, но у этой установки-ловушки имеется весьма неприятный побочный эффект излучения…
Сначала Майкл слышит негромкий звук, похожий на комариный писк. Звук усиливается, переходя в басовое гудение. Мощность его нарастает с каждой секундой. Майкл чувствует, как у него ноют зубы, потом в глазах появляется неприятное ощущение, как будто покалывание тысяч раскаленных иголочек – это лопаются мельчайшие кровеносные капилляры. Люди ощущают, как их охватывает чувство страха, постепенно перерастающее в нечто большее. Волна сверхъестественного страха окатывает людей, вал леденящего кровь ужаса, выметает все мысли, люди начинают беспорядочно метаться или корчиться в судорогах. Холм окутывает мертвенно-белое свечение, похожее на туман…
Мы услышали, как пробудились древние силы. Сейров охватил страх. Кто знает, что произошло бы с нами, если бы не вопль Велора:
– Закройте свой разум! Закройте скорее – это Полуночный Ужас!
Многие из нас слышали рассказы стариков об этом колдовстве бывших Хозяев. В определенное время, в некоторых местах сейры впадали в панику, сходили с ума, набрасывались друг на друга или мчались прочь, не разбирая дороги, не обращая внимания на раны от падений и столкновений. В это время глаза отказываются служить – страшная боль ослепляет, как удар молнии. Ужас парализует, сковывает тело, как будто сильнейшим холодом. Эти чары приходят в виде светящегося тумана и вселяют страх во все живое.
Единственный способ не поддаться влиянию чар – представить себя мертвым, отключить сознание, вообразить, как будто ты – кусок дерева или холодный камень. Нельзя думать ни о чем – чары чувствуют тебя и набросятся на тебя с утроенной силой, если ты позволишь своему разуму проявить слабость.
Все старики советовали, как только тебя охватывает Полночный Ужас – нужно бежать без оглядки, иначе – смерть. Тебя не спасет способность установить барьер против этих чар в своем сознании. С каждым мгновением чары будут усиливаться и даже самая крепкая защита неизбежно рухнет под их натиском. Если не убежишь – потеряешь рассудок.
Мы увидели, как холм заволокло призрачной завесой. Многие из нас понимали, что убежать не удастся – мы подошли слишком близко к проклятому месту.
Но нам повезло – эта сила была слишком старой. Мы почувствовали, как слабеет давление на наше сознание, как чары постепенно сходят на нет, а потом и вовсе пропадают без следа. Свечение над холмом померкло и предательский туман растаял.
Мы замерли, в испуге глядя друг на друга, многие не успели защититься, и теперь в запоздалом ужасе оглядывались по сторонам, как бы спрашивая, каким образом они оказались здесь. Мы стояли и с опаской смотрели на холм, не зная, что нам делать дальше…
Гудение перешло в писк, вскоре растворившийся во внезапно наступившей тишине. Ричард обалдело тряс головой, Майкл прижимал ладони к глазам.
Боль отступила, как будто бы ее не было. Кто-то простонал, уже не заботясь о том, чтобы не шуметь:
– Господи боже, что это была за чертовщина?
Многие терли зудящие глаза. Некоторые, у которых были пломбы в зубах, морщились от боли.
– Черт, мне показалось, что мои коронки сейчас повылетают к чертовой матери.
– Я как-то попал на маленьком самолете в грозу, – тихо сказал кто-то из снайперов, – рядом с нами ударила молния, все приборы сгорели, как свечки, а мой напарник так же, как сейчас, схватился за челюсти и заорал.
– Майки, ты как? – спросил Ричард, хорошо помня о том, что половина зубов Майкла были искусственными.
– Показалось, что моя челюсть запрыгала, как заводная лягушка, – проворчал Майкл, – наверное, хотела убежать в лес, к волкам.
– Ладно, ребята, – громко сказал Майкл, – что бы это ни было, оно уже кончилось. Будьте начеку. Как там наши зверюшки? – спросил он у Ричарда.
– Майки, – прошептал Ричард, его челюсть бессильно отвисла, как у дряхлого старика.
– Что? – повернулся к нему Майкл и тут же осекся.
Мониторы термовизоров были черными, как нефть. В окулярах оптических прицелов ночного видения навсегда поселилась темнота. Во всем Форте погас свет. Все приборы, всё оборудование, питавшееся от аккумуляторов, вышло из строя…