К весне 1948 года были получены еще одни прямые подтверждения предвидения Ландау и Станюковича — в отделе Л. В. Семтищлера. Уже двумя независимыми способами было показано, что скорость движения продуктов взрыва в взрывчатом веществе равнялась 2000 м/сек, а давление — 250 тысячам атмосфер.
Неожиданно в сентябре 1948 года на совещании, проходившем под председательством Игоря Васильевича Курчатова, было сообщено, что в лаборатории Е. К. Завойского получены намного меньшие скорости продуктов взрыва — примерно 1600 метров в секунду. Это делало невозможным выполнение в срок основного правительственного задания. Тревожный интерес к проблеме возник поэтому сразу у всех руководителей, включая Ванникова. Евгений Константинович Завойский был крупным ученым-радиофизиком, достойным кандидатом на получение Нобелевской премии, а предложенный им электромагнитный метод основывался на бесспорных физических законах. Поскольку методы, применявшиеся в отделах Льва Владимировича и моем, также в своей основе не вызывали сомнений, попытки прийти к согласованному заключению в сформированной для этой цели комиссии не дали результатов.
Чтобы установить истину, в наших отделах была воспроизведена аппаратура электромагнитных регистрации по методу Завойского. После небольшого усовершенствования методика Завойского стала давать результаты, близкие к полученным в наших лабораториях.
Завершившаяся бурная дискуссия не всегда носила корректный характер. Нас обвиняли, например, в том, что трактовка рентгеновских опытов, полученная в нашей лаборатории, несовместима с материалистической диалектикой. Мы также (Альтшулер, Зельдович и я) не оставались в долгу, но в наших аргументах идеология не привлекалась.
В день памятного заседания Комельков спросил у Юлия Борисовича, к каким результатам пришло обсуждение. «15:0 в пользу Цукермана»,— не задумываясь, ответил Харитон.
К концу сороковых годов три метода определения параметров детонации были доведены до нужной степени завершенности и впоследствии легли в основу всех подобных исследований как в нашем Институте, так и в Институте химической физики Академии наук.
ТЕХНИКА БЕЗОПАСНОСТИ
Большинство физиков и инженеров экспериментальных отделов никогда не работали со взрывчатыми веществами. Поэтому мы организовали «на дому» курсы, где я обучал будущих специалистов особенностям различных взрывчатых веществ и правилам безопасной работы с ними, стараясь приобщить их к микросекундам и космическим скоростям. В то время нашими любимыми взрывчатыми веществами были азид свинца и гремучая ртуть. Пары свинца и ртути — элементов, находящихся в конце таблицы Менделеева,— сильно ослабляют рентгеновское излучение и дают контрастные тени на рентгенограммах.
Эксперименты со взрывчатыми веществами всегда требуют особого внимания и осторожности. Я до сих пор удивляюсь, что у нас в отделе практически не было несчастных случаев. Разумеется, выполнение инструкций было обязательным. А на площадках наряду с инструкциями висели объявления: «Взрывник, помни, ты не имеешь права на ошибку», «Парень, будь внимателен — Господь Бог, сотворив человека, не изготовил к нему запасных частей».
Существуют и многочисленные неписаные правила, повышающие безопасность работ со взрывчатыми веществами. О некоторых из них нам рассказал сотрудник Ю. Б. Харитона Александр Федорович Беляев. Они запомнились на всю жизнь. Вот, например, как он рекомендовал работать с детонирующим шнуром во время подготовки опыта. В работах такого рода опасен момент отрезания детонирующего шнура необходимой длины. Оказывается, лаборант или препаратор, выполняющие эту процедуру, не должны держать ноги под панелью стола, на котором производятся монтажные работы. В подобных случаях имеется некоторая вероятность взрыва бухты шнура, лежащего под ногами оператора.
К сожалению, слишком поздно стало известно, что средства инициирования, которые мы использовали, очень чувствительны к электромагнитным наводкам и особенно к электростатическим зарядам, образующимся при трении. Это привело к нескольким травмам у людей, исследовавших электродетонаторы.
В этот самый первый период наших работ технике безопасности и связанным с нею формальным ограничениям не придавалось особо большого значения. Заряд в нитяной «авоське» вывешивался перед бронеплитой каземата. Выполнялось несколько предварительных рентгенограмм, по которым убеждались, что заряд располагается по оси пучка рентгеновских лучей. Затем Мария Алексеевна Манакова выходила из каземата и била молотком по висящему на дереве обрезку рельса. Он остался в наследство от строителей. Эти сигналы означали, что скоро будет произведен взрыв и все находящиеся на поле должны уйти в укрытие. Сирены, телефоны и другие «чудеса» техники оповещения и связи появились позднее. Связь с площадками осуществлялась в основном полевыми телефонами через охрану. Прямой связи с казематами не было. Было много курьезных случаев. Например, слышим: «Говорит сержант Курочкин, ваши рабочие забыли пеленки. Просят подвезти». Надо было догадаться, что научные сотрудники — «рабочие» — забыли фотопленки, без которых нельзя было провести ни одного опыта.