Молодость брала свое. Находили время и для короткого отдыха. Многие сотрудники не успели еще обзавестись семьями. Возраст наших главных руководителей — Юлия Борисовича и Павла Михайловича — составлял 44 года. Средний возраст научных сотрудников — 28 лет.
В редкие свободные субботние или воскресные вечера собирались у семейных начальников отделов. Танцевали, читали стихи, пели:
Не меньшим успехом пользовался слегка измененный куплет из пушкинской «Полтавы»:
Хороших проигрывателей и магнитофонов не было. Обходились древними патефонами. Они часто выходили из строя. Я садился за пианино, играл фокстроты, танго и вальсы. Пианино из красного дерева, принадлежащее нашей семье, тоже привезли из Москвы. Это был первый инструмент в поселке. Иногда обнаруживалось, что под мой достаточно примитивный аккомпанемент на асфальтовой дорожке за окнами танцует несколько пар.
Соревновались в «изобретении» наиболее удачных тостов. Некоторые из них запомнились: «За нашу прекрасную Москву, которая может жить и работать спокойно, пока мы живем и работаем здесь!», «За уважение к цифре при абсолютных измерениях!».
Обычно такие вечеринки были связаны с производственными достижениями. Существовал специальный подсчет удачных и неудачных опытов, заимствованный из спортивной терминологии. Если с площадок возвращались со счетом 2:1 в пользу Гарри Трумэна, это означало, что из трех опытов два были безрезультатны. Напротив, счет 2:1 в пользу Советского Союза — два опыта из трех были удачными.
Иногда в воскресные дни, в зависимости от времени года, отправлялись на лыжные прогулки или устраивали пикники на берегу реки — с кострами, песнями, купанием. До эры сплошной автомобилизации было еще далеко. Однако некоторые научные сотрудники успели обзавестись мотоциклами. Мощный мотоцикл с коляской приобрели в складчину В. А. Александрович и Я. Б. Зельдович. Разделение обязанностей у них было довольно странное: Яков Борисович только ездил, а Виталий Александрович в основном чинил.
Когда вспоминаешь это время, перед глазами возникает следующая картина: ясное утро воскресного дня. Много экспериментаторов в одних трусах и купальных костюмах весело перебрасываются волейбольным мячом на берегу реки. На мотоцикле, лихо развернувшись, подъезжает Яков Борисович. Самуил Кормер просит: «Пожалуйста, прокатите на багажнике».— «Что ж, садитесь»,— любезно предлагает Яков Борисович. Дав полный газ, он без остановки доставляет полуголого Кормера через весь город к зданию гостиницы.
В почете были разнообразные розыгрыши. Особенно ими славились теоретики. В этом «соревновании» по изобретательности первое место, бесспорно, следовало отдать Якову Борисовичу. В одном из его розыгрышей обыкновенная калоша хитроумно закреплялась над входной дверью. Система веревочек была устроена так, что при открывании двери калоша сбрасывалась на голову входящего.
Снять избыточное напряжение помогал юмор, иногда излишне мрачный, иногда грубоватый. 10 июня 1953 года в газетах и по радио было опубликовано короткое сообщение об аресте Л. П. Берии. Случилось так, что один из заместителей П. М. Зернова, Анатолий Яковлевич Мальский, раньше других узнал эту новость. В середине дня он зашел к уполномоченному Совета Министров по нашему институту Детневу. Тот сидел в своем кабинете под большим портретом Лаврентия Павловича и ничего не знал о последних событиях. «Ты что же, Василий Иванович, под этой сволочью сидишь?» — спросил Мальский. Эффект этого вопроса превзошел все ожидания. Обладавший развитым чувством юмора Мальский рассказывал: «Детнев вскочил с кресла, лицо у него перекосилось, глаза буквально полезли на лоб, и, заикаясь, он спросил: „Ты что, с ума сошел?" Это было красочное зрелище».
Понемногу налаживалась культурная жизнь. Привозили кинофильмы. Вначале их демонстрировали в коридоре гостиницы. Вскоре начал работать кинотеатр «Москва». В первые годы в помещении этого кинотеатра проходили торжественные собрания, посвященные революционным праздникам.
В майские дни 1949 года открыли драматический театр.