Заметим, что аналогичная теория позднее была предложена известным английским физиком Полем Дираком.
Слушая выступления Юлия Борисовича, разговаривая с ним, мы невольно поражаемся широте его интересов, глубоким знаниям в самых различных областях науки и техники. Это не только его любимая физика, в каждом из многочисленных разделов которой он чувствует себя как рыба в воде. Вычислительная математика, химия и химическая физика, молекулярная биология и биофизика привлекают его пристальное внимание. Как-то его спросили: «Каково, по вашему мнению, главное достижение естественных наук за последние три десятилетия?» — «Открытие Криком и Уотсоном механизма передачи наследственных признаков в живой природе — знаменитой двойной спирали»,— не задумываясь, ответил он.
В марте 1950 года Юлий Борисович избирается депутатом Верховного Совета СССР. Депутатская деятельность его охватывала почти сорок лет и продолжалась до марта 1989 года. Он в высшей степени ответственно относился к своим депутатским обязанностям и искренне огорчался, когда не удавалось оказать действенную помощь избирателям. Ни одно письмо, ни одна просьба не оставались без ответа. А просьб по самым различным вопросам было великое множество.
Важнейшая черта Юлия Борисовича — понимание и поддержка новых прогрессивных предложений. Выходя из его кабинета, вы чувствовали за спиной крылья. Крылья надежды: тебя поняли, тебе помогут. Крылья веры: если Юлий Борисович думает так же, как ты, он тебе верит — все получится.
Высокая нравственность, демократичность и непринужденность отношений, сложившиеся в институте с первых лет его существования, в решающей степени определялись личными качествами Юлия Борисовича.
Харитон особенно требователен к вопросам точности и достоверности получаемых результатов. Он нетерпим к любой небрежности и недоработанности и обладает редкостным умением искать и находить слабые места в научном или техническом решении новой задачи. Причем его критика, как правило, благожелательна. Обсуждая новые предложения или усовершенствования, он сам пытается вместе с вами найти выход из затруднительной ситуации.
Чтобы исключить сомнения и колебания при проведении ответственных опытов, особенно если они небезопасны для здоровья обслуживающего персонала, Харитон требует составления и неукоснительного исполнения инструкций. В науке для него нет мелочей, все требует тщательности и ответственности. Именно по этой причине в самые трудные годы у нас практически не было серьезных несчастных случаев.
Известно, впрочем, происшествие, когда принцип «сомневайся и проверяй» едва не стоил жизни самому Юлию Борисовичу. К 1954 году Советский Союз провел много испытаний атомного оружия, при этом работа со сборками, близкими к критическому состоянию, разрешалась только научному руководителю — Ю. Б. Харитону.
Известно, что когда сборка близка к критическому состоянию, внесение водородсодержащих материалов в нейтронное поле, окружающее ее, опасно. Ядра атомов водорода превосходно отражают нейтроны, их концентрация внутри сборки повышается. Это может перевести ее через критическое состояние и вызвать резкое увеличение числа делений. Более половины атомов, из которых состоит человек и другие живые существа, представляют собой водород. Поэтому операторам и всем работающим с критическими сборками строго запрещалось близко подходить к такому устройству.
В этот памятный многим летний день случилось так, что, когда Харитон потрогал сборку, доведенную почти до критического состояния, он обнаружил, что отдельные ее элементы плохо собраны и сдвигаются под тяжестью руки. Он нагнулся к ней, чтобы получше рассмотреть устройство.
Дальнейшие события развернулись за секунды. Счетчики излучений, до этого времени мерно и регулярно считавшие нейтроны и гамма-лучи, испускаемые сборкой, в момент приближения к ней головы Харитона в десятки раз ускорили свой бег. Их стрекот превратился в непрерывный шум. Один из сотрудников, следивший за прибором, указывавшим на приближение к критическому состоянию, издал предостерегающий крик. Юлий Борисович вместе с участниками измерений быстро покинул помещение.
Потом были ежедневные анализы крови, и мы с тревогой наблюдали, как при каждом новом анализе изо дня в день росло количество лейкоцитов. Результаты этих медицинских анализов Юлий Борисович ежедневно наносил на опубликованную к тому времени американскую кривую, когда в близкой ситуации дело кончилось смертью оператора. Позднее Харитон признавался: «Я думал, глядя на эти точки, что и мне придет каюк». Но судьба оказалась к нему много более благосклонной. Через несколько дней число лейкоцитов стало уменьшаться, и вскоре они пришли к норме.