выбрался из-под лестницы, заглянул в открытую дверь и долго что-то там рассматривал. Потом осторожно вошел.
Делать было нечего. Оглядываясь на каждом шагу, Иржи тоже поднялся по ступенькам и перешагнул порог.
За дверью располагался просторный зал, в котором стояла очень широкая светящаяся колонна. Она-то и гудела. А черная труба из колодца сливалась с полупрозрачным боком колонны и еще немного просматривалась там, внутри. Вверху, у потолка, от колонны венчиком разбегались трубы, но уже потоньше и белые. Пахло грозовой свежестью и еще чем-то вроде мокрых сосновых опилок. Стена напротив колонны была украшена изображением длинноногой птицы с розовыми перьями.
— Фламинго, — прошептал Иржи. — Отец мне про них рассказывал.
— Какое фламинго?
— Ну, птица так называется.
— А-а.
Прижимаясь друг к другу, кладоискатели обогнули колонну, остановились перед изображением. Птица была нарисована очень здорово, выглядела совсем живой. Даже погладить хотелось. Иржи не удержался и тронул розовые перья.
— Стой! — прошипел Иоганн. — Убери руки!
Но опоздал. Стена вдруг дрогнула, разъехалась, открыв маленькую, уютно освещенную комнатку размерами с кладовку
— Ох, — сказал Иоганн. — Я туда не полезу.
— Полезешь, — заверил Иржи.
— Вот уж нет.
— А ты ничего не слышишь? Иоганн прислушался.
— Лязгает чтой-то. Вроде бы лом по ступенькам волокут. Ах, черт! Да ведь этот упырь закрыл стену! Там, внизу.
— Вот-вот. Закрыл и возвращается.
— Ладно. Возьмем себя в руки! Аллес гут.
— Что — аллес гут? Аллее капут!
Они заскочили в комнатушку. И тут стены съехались, пол дернулся. Иржи даже присел с перепугу.
— Говорят, у курфюрста такая штука тоже есть, — спокойно сказал Иоганн. — Лифтом называется. Водяное колесо за канаты тянет, вот он и поднимается. Интересно, а где тут водяное колесо?
— Очень интересно, — пробурчал Иржи.
Лифт остановился. Иоганн вышел первым, но тут же попятился.
— Ирж, — просипел он. — Ты только не пугайся.
— Ох, — сказал Иржи. — А теперь-то что?
— Да так... мертвяков полно.
Иоганн чуть отодвинулся. На полу длинной залы лежала знакомая черная труба. От нее отходили ответвления вправо и влево, к стеклянным, подсвеченным изнутри шарам. В каждом из них плавало, медленно вращаясь, обнаженное человеческое тело.
Там были и мужчины, и женщины, человек двадцать пять — тридцать. Все они сохраняли одну и ту же позу — голова пригнута к коленям, крепко обхваченным руками. И все они были одного возраста — не молодые, но и не старые. В самом соку, как говорится. Причем буквально.
— За что ж их так-то... заспиртовали? — поразился Иоганн. — Как лягушек каких. Ад тут, что ли?
— Ты же говорил, что ада нет.
— Йа. Значит, это не ад, — уверенно сказал Иоганн. — Музей, наверное.
— Какой там музей, — забормотал Иржи. — Кладовка. Припасы людоеда...
В жидкости, наполнявшей шары, вспухали пузыри. У подножия каждого диковинного сосуда горели зеленые огоньки. Слышались шорохи, протяжные шумы, напоминающие вздохи великанов. Иоганн ткнул Иржи в бок.
— О! Гляди, гляди, какая баба. А вон еще. Пожалуй, покрасивше. Коленки даже подтянуть не смогла. Эти мешают... образования. Надо же! Больше, чем у моей Матильды. Ну, чудеса... Нет, ты глянь! Чего отворачиваешься? Посмотреть-то не грех.
— Слушай, хочешь попасть в такой шарик? — спросил Иржи.
— Вот придумал!
— Тогда хватит ведьмами любоваться. Сейчас железяка появится.
— Молод ты еще, — хихикнул Иоганн.
— Это правда. Жить пока не надоело.
Иоганн не без сожаления оторвался от соблазнительного зрелища и неохотно припустил трусцой вдоль черной трубы. Иржи бесцеремонно его опередил. С детства развитое чувство подсказывало, что их уже догоняют. Какой-то орган между лопатками то распухал, то испуганно съеживался. Быть может, душа.
Следующий зал был заполнен светом, льющимся с потолка. А пол почти отсутствовал. Его место занимало озеро с темно-зелеными растениями. По водной поверхности гуляла волна, даром что никакого ветра не ощущалось. Водоросли угрожающе шевелились. Сильно пахло грозой.
— Не нравится мне тут, — заявил Иоганн. — Хотя и чисто. Иржи расслышал знакомое жужжание. Почему-то не только сзади, но вроде бы и спереди
— Быстрее! Шнелль!
В спешке они потеряли осторожность и едва не поплатились: за поворотом, в небольшой комнате, двумя рядами стояли железные человеки. Примерно такие же, как тот, в подвале.
Некоторые шевелились, перемигивались огоньками. Лиц у них не было. На месте лица у каждого располагалось что-то расплывчатое, дрожащее и переливающееся. Иногда там проступало как бы зеркало, в котором отражались испуганные, ошалевшие, изогнутые физиономии то Иржи, то Иоганна.
Иоганн остановился и открыл рот. Потом сделал попятное движение.
— Ох! Вот же страсти!
Он начал медленно разворачиваться туловищем в одну сторону, а головой — в другую. Иржи схватил его за рукав.
— Куда, ненормальный?! Ходу, ходу!
Иоганн опомнился, и они пробежали мимо шеренг медлительных великанов. Последний протянул руку и успел ухватить Иоганна за шиворот. Но тот вдруг присел и резко рванулся в сторону. Послышался треск, в пальцах железяки остался воротник, а Иоганн был таков. Даже Иржи обогнал. Спасла полицейская выучка...
Потом были какие-то переходы, круглый зал вроде церкви, только побольше. Вдоль стен вместо икон там стояли длинные столы, по которым перебегали искры, а в наклонных окнах то появлялись, то пропадали изображения.
На тонком канате раскачивался тяжелый шар, похожий на пушечное ядро, но не черное, а золотистое. Что-то с натугой выло — сначала медленно и басом, а затем быстро, противно и визгливо. Мигал красный свет. Позади слышались хрипы, вздохи, шум льющейся воды, голоса и шипение — будто толпа чертей пробудилась от сна и всем скопом принялась умываться.
Они бежали, спотыкаясь о многочисленные канаты, лежавшие на мягких, но странно звонких полах, а за ними лязгали железные шаги, то отставая, то приближаясь. Несколько раз над ними пролетела какая-то попискивающая штучка, но когда Иоганн замахнулся прикладом, она шарахнулась в боковой коридор и больше не показывалась.
— Ни за какими кладами... да ни за что в жизни... — пыхтел Иоганн. — Не нравится мне здесь! Хотя и чисто...
Неожиданно он затормозил. Иржи ткнулся в его спину.
— Ох, ну что там еще?!
— Тс-с!
Они остановились перед поворотом, за которым начинался полутемный тоннель. Оттуда, из-за поворота, слышались неспешные шаги. Шарк-шарк-стук, пауза. И вновь — шарк-шарк-стук. Будто старик с клюкой брел. Или старуха. В тоннеле мерцал призрачный голубой свет, как от гнилушек на болоте. С каждым шаркающим шагом он становился чуть-чуть ярче.
— Совсем не хочу знать, кто там, — прошептал Иоганн. — А ты?
Иржи мотнул головой:
— Обойдусь.
Они бросились в боковой ход. И чем дальше бежали, тем страшнее делалось. Как в дурном сне, коридор постепенно становился ниже, уже, темнее. Под конец он вообще превратился в трубу, в которой можно было идти только согнувшись в три погибели.
— Назад дороги нет, — сказал Иоганн.
Иржи кивнул. Вскоре пришлось опуститься на четвереньки. И тут появилась надежда. Иржи почувствовал дуновение свежего, пахнущего рекой ветра, а впереди обозначилось светлое пятно.
Он рванулся дальше, яростно работая локтями и коленками. А за их спинами уже мелькал зловещий луч, слышались звонкие лязги. Только бы не бабахнул из чего-нибудь, подумал Иржи. Здесь, в совершенно прямой трубе, промахнуться невозможно. Особенно если картечью..
Труба выходила на обрывистый склон горы, высоко над Быстрянкой. Иржи порвал матерчатую сетку, закрывавшую отверстие, раздвинул стебли дикого хмеля и тут же судорожно уперся в гладкие стенки — дальше был почти вертикальный обрыв.